— Интересная формулировка… — пробормотала она, бездумно покрутила артефактный браслет на левом запястье и задала уточняющий вопрос: — Как я понимаю, члены вашей родовой дружины переросли какую-то другую заимку и переберутся в «единичку» вне зависимости от моего решения, верно?

— Верно: мои родичи развиваются по чрезвычайно жесткому плану. Ибо врагов у нас завались, а я не собираюсь терять людей, которые мне доверились, в том числе и из-за их лени.

— … а раз они у вас — Богатыри, значит, вы имеете основания считать, что прорываться в высокие ранги желательно под магофоном, ранг которого либо равен, либо выше ранга Искры… — продолжила она, приняв к сведению мое утверждение, потом допила минералку, аккуратно поставила пустой бокал на подлокотник и снова поймала мой взгляд: — Да, воспользоваться этим знанием смогут очень немногие, но открывать даже этот ящик Пандоры — слишком большой риск. Тем более, что времена меняются, и то, что кажется слишком сложным сегодня, завтра-послезавтра может оказаться простым. Кстати, а за какое время я, по-вашему, смогу прорваться в первый ранг на той заимке?

Я сказал правду:

— Почти уверен, что уложитесь максимум в два двухнедельных захода, но никаких гарантий дать не могу.

Она изумленно выгнула бровь и сказала, что месяц — это совсем немного. Особенно в сравнении со «стандартными» восемью-десятью годами. А потом спросила, сколько у нее времени на принятие решения.

— По возможности, до следующей пятницы… — ответил я. И объяснил, почему: — Чтобы я смог определиться с длительностью сразу двух следующих рейдов моей команды…

…Не успел я отвезти Императрицу во дворец, как объявился ее внук — набрал меня, сообщил, что только что вернулся в Большой Мир, намекнул, что мотался на Ферму, и пообещал заявиться в гости в воскресенье к полудню. Я сказал, что буду очень рад ИХ видеть, и Воронецкий, сначала чертыхнувшись, а затем извинившись, отключился, чтобы принять чей-то звонок. Следующие полтора часа терроризировали и меня. Причем практически безостановочно: разговорный марафон начал Геннадий Романович Бехтеев, а закончил майор Анненков.

В принципе, все беседы, кроме одной-единственной, хоть чем-нибудь, да порадовали. А девять с половиной минут, вынужденно выделенных Игорю Игоревичу Ивашову, пришлось держать себя в руках. Ибо владелец концерна «Оружейные Заводы Надежды» невероятно многословно, завуалированно и осторожно убеждал «сотрудничать» с ним напрямую. И лишь на последних мгновениях этой болтологии дал понять, что готов приобрести ядро лепки не через аукцион Цесаревича, но «за очень хорошую цену». Да, два следующих звонка — от Валентины Семеновны Искрицкой и деда Даши Бажовой — подняли основательно испортившееся настроение, но не до конца. Поэтому в какой-то момент я просто выключил телефон и попросил Дайну фильтровать звонки в самом жестком режиме из всех возможных. Вот она и фильтровала. Насколько добросовестно, что до обеда до меня достучался только Фомин. Вот я сдуру и разомлел. Причем в прямом смысле слова — попросил Куклу сделать общий массаж, спустился вместе с ней в логово Ксении Станиславовны, забрался на массажный стол и потерялся во времени. Увы, стоило Иришке добить спину и переключиться на ноги, как ожила гарнитура и голосом Дайны предупредила о скором приезде «любимого дедушки» Светы по отцовской линии.

Тут я пришел в себя безо всякого бодрячка и спросил, знает ли об этом «любящая внучка». Благо, целительница тренировалась в спортзале вместе с братьями Плещеевыми, и разговаривать с БИУС-ом можно было свободно.

— Неа… — ответила Кукла. — Она на пару с Полей веселится со страшной силой — висит в Сети и отвечает на комментарии первых посетителей нашей странички. Валерий Константинович тоже не в теме — он возится с очередным артефактным нагревателем и параллельно беседует с Недотрогой.

То, что «силуэт» Нади обретается в мастерской артефактора, я «видел» и так. А выяснять подробности их беседы счел невместным и поинтересовался, зачем к нам прется Константин Владимирович.

Тут Кукла злорадно оскалилась:

— Из-за окостенения, которым Света приложила любимого дядюшку: ни один из шести целителей, побывавших у пациента, так и не смог разобраться, что это за дрянь и как восстановить подвижность суставов. Будешь смеяться, но самый «сообразительный» из этой шестерки предложил радикальный метод лечения — ампутацию и полную регенерацию всех четырех конечностей!

— Миленько… — без тени сочувствия буркнул я и спросил, что с языком и нижней челюстью уродца.

— Обещали восстановить. Ориентировочно к концу года. Вот «любящего деда» от злости и колотит…

«Любящего деда» действительно колотило.

И не только из-за проблем со здоровьем нынешнего наследника: приняв звонок отца и узнав, что он вот-вот подъедет воротам нашего городского поместья, Валерий Константинович заявил, что скоро выйдет. На улицу. Ибо впускать на территорию абы кого не собирается. Ну, а Света, среагировав на перемещение «силуэта» батюшки и выяснив, куда тот намылился, потопталась на самолюбии «родственничка» в разы основательнее — вышла за ворота через считанные мгновения после отца, выслушала монолог деда и недобро ощерилась:

— Окажись я на твоем месте, удавила бы младшего сына своими руками. Ибо туп, как бревно, и чуть было не подвел твой род под монастырь. Впрочем, вы с дядькой Денисом — одного поля ягоды, так что его планы, вероятнее всего, пробудили бы алчность и в тебе. Пересказывать их мне лениво. И если тебя замучает любопытство, то дождись, пока ему вырастят новый язык и новую челюсть. Но, расспрашивая, имей в виду, что все запасы моего гуманизма вы, Уфимцевы, уже исчерпали. Так что следующая попы— …

— Ты тоже Уфимцева! — сдуру заявил Константин Владимирович, поймал слабенькое оглушение и отъехал. Что, конечно же, не понравилось водителю-телохранителю с энергетикой посредственного Гридня. Но оценив плотность воздушной стены, возникшей перед открытой дверью, вояка включил голову и вежливо попросил разрешения привести старшего родственника в сознание, помочь подняться с асфальта и, при необходимости, усадить в автомобиль.