Ее слова прозвучали неожиданно серьезно на фоне легкого вечернего просмотра. Я понял, что Мэй чувствует — я действительно сильно изменился за последнее время, и она беспокоится.

— Спасибо, Мэй. Это много значит для меня, — искренне ответил я. — Просто... взрослею, наверное. Старший класс, планы на поступление в колледж, новые знакомства.

— Девушки? — с хитрой улыбкой спросила она.

— Возможно, — уклончиво ответил я, вспоминая о Фелиции Харди и сегодняшней встрече с Беатрис Коннорс. — Пока еще все неопределенно.

— Главное, будь собой. Правильная девушка полюбит тебя таким, какой ты есть.

Фильм продолжался, и мы погрузились в созерцание. Режиссерская работа Норы Эфрон была действительно мастерской — она сумела создать атмосферу современной сказки, где чудеса случаются в обычной жизни. Операторская работа показывала Сиэтл и Нью-Йорк во всей красе — два города, символизирующих разные стороны американской мечты.

— Какая музыка красивая, — заметила Мэй, когда зазвучала композиция Селин Дион. — Идеально подходит к фильму.

Действительно, саундтрек был подобран великолепно. Романтические баллады, джазовые стандарты, современные хиты — все это создавало идеальное эмоциональное сопровождение к происходящему на экране.

Постепенно я почувствовал, как веки становятся тяжелыми. Теплый плед, мягкий диван, размеренный ритм фильма, присутствие Мэй рядом — все это действовало усыпляюще. Ускоренный метаболизм требовал больше отдыха, чем я думал.

— Устал? — тихо спросила Мэй, заметив, что я начинаю клевать носом.

— Немного, — признался я. — Насыщенный день был.

— Спи, дорогой. Я досмотрю фильм и тоже лягу.

Но вместо того чтобы идти в свою комнату, я просто устроился поудобнее на диване, положив голову на плечо Мэй. Она нежно погладила меня по волосам, как в детстве, когда я болел или просто грустил.

— Мой мальчик, — тихо прошептала она, и в ее голосе слышалась вся материнская нежность мира.

Сознание начало плыть. Я слышал приглушенные голоса актеров, музыку, тихое дыхание Мэй рядом. Где-то на периферии восприятия мелькали мысли о завтрашней встрече с Беатрис, о работе в лаборатории, о команде и новых планах. Но все это казалось далеким и неважным.

В последний момент перед сном я ощутил что-то необычное. Паучьи чувства уловили почти неслышимый звук — скрип половиц в соседней квартире, тихие шаги на лестнице, отдаленный гул автомобилей за окном. Весь дом, вся улица словно жили своей скрытой жизнью, о которой обычные люди даже не подозревали.

Но сейчас это не беспокоило. Наоборот, создавало ощущение безопасности — я знал, что происходит вокруг, контролировал ситуацию. Можно было расслабиться и просто побыть обычным подростком, засыпающим на диване рядом с любимой тетей.

На экране тем временем подходила к кульминации история о любви на расстоянии. Мэг Райан и Том Хэнкс должны были встретиться на вершине Эмпайр-стейт-билдинг — классическая отсылка к «Роману в большом городе» с Кэри Грантом. Голливуд любил такие переклички между фильмами разных эпох.

— Хороший фильм, — сонно пробормотал я, уже наполовину провалившись в дрему.

— Очень хороший, — согласилась Мэй, продолжая гладить меня по волосам. — Спи, дорогой. Завтра новый день.

И я заснул под звуки финальной сцены, под тепло пледа и материнских рук, в безопасности дома, который пах лазаньей и ванильным мороженым. Заснул, забыв на время о суперспособностях и тайных планах, просто позволив себе быть семнадцатилетним парнем, которого любят и о котором заботятся.

Последнее, что я помнил перед полным погружением в сон — тихий голос Мэй, напевающей мелодию из фильма, и ощущение полного покоя. Завтра снова начнется другая жизнь, полная загадок и опасностей. Но сейчас было только это — тепло, уют и любовь.

Глава 10

Проснулся я резко, без переходного состояния между сном и бодрствованием. Паучьи инстинкты сработали как внутренний будильник — около половины третьего ночи. В гостиной тихо работал телевизор, показывая ночные программы, а Мэй мирно спала на диване, укрывшись нашим старым пледом.

Осторожно поднявшись, чтобы не разбудить тетю, я нежно взял ее на руки. Мэй была легкой, почти невесомой, и лишь сонно пробормотала что-то неразборчивое, прижимаясь ближе. Донеся до спальни, я аккуратно уложил ее в кровать и укрыл одеялом. Она улыбнулась во сне и повернулась на бок, обнимая подушку.