— Зачем тебе столько людей? — изумленно загудели цари. — Пять сотен! Ты что, Эней, решил завоевать Египет? Гы-гы!

— Это должны быть воины, а не трусливые рыбаки, — с нажимом сказал я. — Критские лучники — лучшие на всех островах, поэтому я не возьму кого попало. Я сам проверю их умение. А вы будете вправе взять за них свою долю. Скажем, сикль за каждого, кто умеет стрелять из лука, и по два, если сможет биться со щитом. У меня нет времени собирать людей по всему Криту, вы сами приведете их мне. И тут же получите обещанное. Быстрее привезете, быстрее разживетесь серебром. Или золотом, посчитаю один к десяти.

— Я дам полную сотню! — решительно заявил царь Прессоса. — У меня подросло немало босяков, которые родились с луком в руках. Пусть проваливают с моей земли. И так тесно.

— А что это ты дашь сотню! — возмутились остальные. — Мы тоже серебра хотим!

После часа ругани и препирательств они пришли к согласию. Каждый из восьми царей дает по полсотни воинов, а царь Прессоса дает полную сотню. Он все же самый уважаемый владыка в этих землях. Посланник Идоменея сидел тихо, словно мышка. Он даже мясо не посмел взять с блюда, только слушал и запоминал.

— Теперь ты! — повернулся я к нему. — Твой царь уходит в поход на Трою. Он поклялся помогать Агамемнону и Менелаю, своим родичам. Так?

— Так, — кивнул крепкий малый лет двадцати по имени Мерион, племянник царя Кносса и его возница. Он оказался весьма неглуп, а потому не проронил ни слова за все время, понимая, что ахейцев не зря позвали на этот разговор.

— Этот поход закончится плохо для Идоменея, — сказал я. — Его ждут несчастья, ибо такова воля богов.

— Откуда знаешь? — впились в меня взглядом цари.

— Я заложил богатый храм богу Поседао, — небрежно сказал я. — Пока там только основание и жертвенник, но бог моря уже посылает свои пророчества в благодарность за наши подношения.

— Надо же-е… — завистливо протянули цари. — И большой храм ты хочешь построить? Мы слышали, за морем, в Вилусе и Арцаве, богам строят большие дома, но у нас тут такого нет.

— Большой, — сухо ответил я. — Я чту бога Поседао, и он помогает мне. Плыви назад, Мерион! Передай своему царю, что предстоящая война не будет удачной, а сам он потеряет свое царство, если двинет на Трою свои корабли. Таково пророчество.

— Может быть, — криво усмехнулся посол, — мне нужно передать ему, что ты и вот эти люди, — тут он обвел сидящих вокруг стола царей, — ударите ему в спину, когда он уведет войско?

Не дурак! Волчьим смехом засмеялись цари, по достоинству оценив его догадливость. Войско уйдет за море, и уйдет надолго. Сами боги велели наведаться в гости к неосторожному соседу.

— Так что? — посол обвел всех испытующим взглядом. — Нападете на нас?

— Это ты сказал, — сделал я загадочное лицо. — Я всего лишь передал тебе волю божества, а решение принимать твоему царю.

— Ты услышан, тиран Эней, — Мерион с достоинством встал из-за стола. — Я должен отправиться в путь немедля. Я думаю, царственные, вы и сами понимаете, почему.

Посол царя Кносса вышел, а мое сердце запело от радости. Третий по численности контингент армии вторжения, после Микен и Пилоса, никуда не пойдет. Царь Идоменей останется дома и поневоле будет держать в узде изрядно ослабевших басилеев-критян. Все же пять сотен — это огромная сила для этих мест. Хватило бы только серебра!

* * *

Четыре недели спустя в мою бухту зашли последние корабли с новобранцами. С математикой тут скверно, а потому каждый из царей, стыдливо отводя глаза, высаживал кто шестьдесят, а кто и семьдесят человек, стремясь сплавить мне всех, кого только можно. Впрочем, насильно сюда никого не гнали. Стать царским воином — мечта несбыточная. А уж если есть возможность получить панцирь, бронзовый шлем, как у господина Абариса, и щит из воловьей кожи, так это и вовсе сладкий сон любого мальчишки на нищих островах.

Пухлый парнишка со стилосом и свинцовой дощечкой в руках считал критян по головам. Он выстраивал их шеренгами по десять, стоять в которых те категорически не желали и разбредались тут же. Парнишка отрывался от своих записей, крыл их почем зря и грозил отправить обратно пасти коз. Угроза действовала моментально, и вскоре дурацки улыбающиеся критяне стояли на месте, позволяя себя пересчитать.

— Сто двадцать восемь человек, господин, — шепнул мне сын писца Корос, юный мозг которого принял десятичную систему сразу и навсегда. — Царь Прессоса привез.