— А ведь того грабителя так и не нашли, — хмыкнул себе под нос Синклер. — Пока что.

И последний, пожалуй, самый важный для их вооруженных сил — Барнс Уоллис. Инженер-судостроитель. Построил один из самых больших дирижаблей в мире. Хотя после аварии R101 свои усилия компания «Vickers» и думает перенаправить на строительство самолетов. Но этот гигант от дирижаблей пока не откажется. Но главное — «Vickers» работает на оборонную промышленность Великобритании. И убийство такого человека может сильно подорвать обороноспособность страны! Хорошо, что Уоллис еще жив. Хотя и надышался угарного газа после поджога его квартиры, пока искал ключи.

И снова странность — он выжил. Дверь оказалась не заперта, иначе бы Барнс бы погиб, потому что ключи он так и не нашел. При этом по его утверждениям, сам он дверь запирал, но когда спасался из горящего дома, очень удивился, попытавшись выбить дверь плечом и пробкой вылетев на лестничную площадку. Но в момент спасения не придал тогда этому эпизоду значения. Немудрено. Когда тебе в окно влетает бутылка с бензином и резко все вокруг вспыхивает, растеряться может любой человек.

— Получается, его пощадили? — с каким-то внутренним удивлением произнес Синклер.

Но это же абсурд! Зачем красным щадить самого ценного для Британии специалиста, если они прямо говорят, что это «ответ» за убийство их инженеров? Или…

— Не доработал Алан, — пришел к выводу глава МИ-6.

Тогда и выстрел в руку Дираку может быть демонстративным, а не ошибкой исполнителя.

«Ладно, ваш ответ, макаки, получен. Осталось лишь решить, что делать дальше нам…»

Октябрь 1932 года

— Ну что, Сергей, готов? — с улыбкой зашел ко мне Борис Александрович.

— Всегда готов! — отсалютовал я ему здоровой рукой.

— Тогда начнем.

Я с нетерпением стал наблюдать за его быстрыми и точными движениями. Сегодня мне наконец-то снимут осточертевший гипс! Кожа под ним часто вызывала зуд, а почесать никак нельзя. Да и просто неудобно с таким «грузом» что-либо делать. Перед процедурой снятия ко мне в палату заходила Дарья и намочила гипс. Как я понял из ее щебетания, это необходимо, чтобы процедура прошла легче.

И сейчас Борис Александрович взял ножницы и принялся сноровисто разрезать уже разбухшие и переставшие держать форму бинты. Сначала с одной стороны руки, потом с обратной. После чего аккуратно потянул за две образовавшиеся половины и освободил мою руку из гипсового «плена».

— Уф, — облегченно выдохнул я и потянулся наконец-то почесать до этого недоступную поверхность.

— Не стоит этого делать, — мягко придержал меня врач.

После этого достал медицинский спирт, намочил им комочек ваты и принялся протирать кожу руки. Каждое его прикосновение отдавало холодком по коже, а вместе с тем немного унимало зуд. Закончив с обтиранием спиртом, Борис Александрович достал какую-то мазь и покрыл ей поверхность моей руки.

— Вот и все, — улыбнулся он.

Процедура заняла около получаса, но во многом благодаря тому, что гипс был размочен заранее и ножницы у врача были острыми, а опыт — огромным.

— Теперь понемногу нагружай руку, но не торопись с большими весами. И постарайся не чесать ее. Если уж совсем невтерпеж — лучше погладить ладонью.

— Я полностью здоров? — тут же уточнил я самый важный для меня момент.

— В целом — да. Но еще месяц — никаких больших нагрузок.

Возвращался в палату я в самом хорошем настроении. Хотел тут же позвонить Люде и обрадовать, что скоро мы увидимся, но все же в последний момент удержал свой порыв. С нашими товарищами из ОГПУ ни в чем нельзя быть уверенным до конца. Сначала уж с Берией или, если тот не захочет лично общаться, с Грищуком переговорю, после чего уже и можно обрадовать родных.

Мысль оказалась правильной. С Лаврентием Павловичем разговор прошел на следующий день.

— Мне доложили, что тебя можно выписывать, — начал он после взаимных приветствий, — в связи с чем у меня есть для тебя новости.

На этом месте я напрягся. И не зря.

— Первое — в институт ты не вернешься.

— Почему?

— Так сложилась ситуация, что Анна Белопольская на этом месте сейчас для нас предпочтительней. Чтобы ты понимал: «ответ» англичанам мы дали. После чего пришли к некоему соглашению. Что-то вроде «вооруженного нейтралитета». Ни нам, ни им обострение ситуации не выгодно. О том, что их диверсия прошла не в полном объеме, тоже был дан намек. Кстати, из-за твоего нежелания жить под другим именем, — попробовал он сделать укол в мою сторону.

— Что вы имеете в виду?

— Раз уж тебя все равно придется «воскресить», то это станет известно. Пусть даже все пройдет максимально тихо и без шума. Вот и было принято решение, что мы сами об этом скажем. Тихо и без шума. Чтобы на «той» стороне не считали, будто у них все получилось в полном объеме, а когда вскроется, что это не так, не начались резкие телодвижения.

— Тогда в чем проблема вернуть меня в институт?

— В этом случае «тихо и без шума» воскресить тебя не удастся, — вздохнул Берия. — Поэтому контакты с прошлым коллективом тебе придется свести к нулю. Да и ты же в курсе, что вражеская разведка вышла на Анну?