— Ну раз уж наш враг посчитал меня достаточно опасной фигурой, может я заслуживаю подобной охраны? — заметил я.

— Ты не понимаешь видимо, — процедил Берия, — им главное — твоя смерть. Да я навскидку несколько вариантов могу предложить, как это сделать! Просто кинуть бомбу — раз. Всех прохожих не проверишь, тогда тебе придется держаться ото всех на расстоянии. Выстрелить из окна — два. Чтобы предотвратить это, нужно тогда, чтобы за тобой было зарезервировано два автомобиля с закрытыми шторками. А это — техника, люди, проработка маршрута. И чем больше людей, тем проще найти среди них предателя: подкупить, запугать, шантажировать. Да даже тебя можно шантажировать, если кто твою жену с ребенком украдет на улице, пока они в магазин вышли! Сам выбежишь, как миленький. И что? Им тоже охрану приставлять?!

— Так если меня так просто убить, что же раньше не сделали?

— Все хотели замаскировать под несчастный случай. Но вот тебе еще один факт — если бы ты не уехал, то тебя бы скорее всего отравили руками твоей заместительницы. Кто бы ни стоял за покушениями, эти люди не хотят, чтобы о них узнали. Но в случае, если анонимность станет для них не главным фактором, или потеряет актуальность, то и методы твоего устранения поменяются. И будет все то, что я сейчас описал.

Иосиф Виссарионович молча слушал нашу перепалку и пока не собирался встревать. Похоже, он решил выслушать оба наших мнения и уже после сделать вывод. Мне же от этого было не легче. Берия давил на то, что раз я стал таким «популярным» у противника, то тот пойдет на все, чтобы осуществить задуманное. А ресурсов у его службы не хватает и рано или поздно враг своего добьется. Я оперировал аргументами из серии «работать надо лучше, или менять принцип и подход, а не ссылаться на свои проблемы». В итоге Сталину это все же надоело.

— Хватит, — веско обронил он, выбивая пепел из трубки.

Мы с Лаврентием Павловичем замолчали и перевели на него взгляд.

— Я услышал достаточно, — продолжил Сталин. — Вы оба по-своему правы, поэтому нужно искать общее решение. Товарищ Берия, — посмотрел он на Лаврентия Павловича, — что с вашей работой по поиску заказчика диверсии?

— Мы смогли обнаружить соглядатаев у квартиры Огневых, — покосился тот на меня, — но основная надежда на связного, который передает указания Белопольской. Человек это осторожный и опытный, поэтому быстрых результатов не ждем. Это игра в долгую.

Его слова заставили меня нахмуриться, а по спине пробежать озноб. Кто-то следит за моими родными? Так слова Берии про возможность похищения Люды не для красного словца?

— А что по поводу «смерти» товарищей Огнева и Королева? Вы смогли узнать, поверил ли противник в это?

— По тому, что Белопольской не поступало указаний на этот счет, я делаю вывод — что они поверили. Однако звонок жене Огнева может заставить их усомниться.

— Что ты скажешь об этом, Сергей? — посмотрел Сталин на меня.

— Моя семья должна быть в курсе, что я жив. Я готов не выходить «в люди» и работать вдали от института, но в неизвестности томить своих не желаю!

— Похороны уже были проведены? — вдруг спросил Иосиф Виссарионович Берию.

— Да. Буквально за день до звонка.

— Тогда я считаю, что желание товарища Огнева необходимо исполнить.

Во мне разлилось ликование.

— Сергей, — обратился ко мне Сталин, — в разговоре с женой предупреди ее, чтобы она молчала о тебе и все и дальше должны считать тебя мертвым. Пока что.

— Как долго? — нахмурился я. — Эдак всю жизнь можно прожить вдали от близких. А я никакого преступления не совершал, чтобы так жестоко меня наказывать. И в разведчики не подавался.

— Я понимаю, — кивнул Иосиф Виссарионович. — Вот чтобы ты не переживал по срокам — будешь работать с товарищем Берией над способами лишить врага желания и дальше убивать безнаказанно наших граждан.

— Но… — попытался что-то сказать Лаврентий Павлович.

— Это не обсуждается, — отрезал Сталин.

— По срокам, — начал я, когда Иосиф Виссарионович замолчал и выдержал паузу, — как долго нам работать над этими способами? Я смогу вернуться к семье до того, как мы закончим с работой? Может, определенную дату поставить — к какому числу нам хотя бы основу для дальнейшего совершенствования методики противодействия подготовить?

— Мне сказали, что твоя рука будет заживать около трех месяцев, — сказал товарищ Сталин. — Этого времени вам хватит?

— Нет.

— Да, — ответили мы с Берией одновременно.

— Хватит, — добавил я, сверля Лаврентия Павловича взглядом. — Для того, чтобы создать основу. Какие меры нужно предпринимать, какие средства для этого понадобятся. Какие специалисты. Все это можно будет проработать. Дальше останется только воплощение плана в жизнь и его совершенствование.

— Значит, на этом и остановимся, — кивнул удовлетворенно Иосиф Виссарионович. — С семьей сможете связаться завтра. Вижу, Сергей, тебе тяжело сидеть. Не буду тебя больше задерживать. Или у тебя остались еще вопросы?