— И что мне сейчас делать? — спросила Люда.

— Для начала кататься со всеми, начинаем с ледовой разминки, — объяснил Бронгауз. — Начинаете в обычном режиме: сначала простые шаги, потом со сменой направления: моухоки, чоктау, крюки, выкрюки, тройки. За ними отрабатываем вращения, и напоследок особое внимание уделим дорожке шагов.

— А прыжки? — спросила Смелая.

— Прыжки в конце, как и всегда, — Бронгауз показал рукой на лёд. — Начали!

Смелая быстро набрала скорость и покатила против часовой стрелки вдоль бортов, а Люда поехала за ней. Даже сейчас, при ледовой тренировке, трёхдневный перерыв очень сильно ощущался. Ноги стали словно вата, и лишь к концу разминки она более-менее раскаталась. В конце, в то время когда Смелая прыгала тройные аксели и каскады с четверным тулупом, Люда с большим трудом исполнила тройной лутц и тройной флип. Дело в том, что навыки этих прыжков у неё ещё окончательно не закрепились, и малейшее послабление тренировки сказывалось на качестве исполнения. Впрочем, это было дело наживное, и Люда думала, что со временем всё будет хорошо…

… Когда Люда, измождённая и уставшая, приехала с тренировки, без сил вошла в зал и завалилась на диван, мама собиралась на родительское собрание. Причём сама же отступила от своего принципа ходить в элитную школу одетой как подобает. Похоже, мама в каждой конкретной ситуации действовала по обстоятельствам, исходя из текущей обстановки. Что, кстати, было очень характерно для Аньки, которая могла выкрутиться хоть из чего.

Анна Александровна надела молодёжный флисовый спортивный костюм, кроссовки и завязала волосы в пучок, торчащий фигушкой на макушке. По виду: обычная хабалка, крутящая на пальце ключи от машины и высокомерно взирающая на мир из-под густых нарощенных ресниц.

— Мама, ты же сама говорила, что я учусь в элитной школе, и что, посещая её, нужно одеваться прилично, что я медийная личность и всё такое, — недоумённо сказала Людмила, глядя на эти удивительные приготовления.

— Аря, это ты медийная личность, а я простая бедная женщина, — рассудительно сказала мама. — Неужели ты не догадываешься, о чём сейчас будет идти речь на этом долбаном родительском собрании? Там же эти блатные мамашки будут рассуждать, как справлять ваш выпускной вечер где-нибудь в Куршевеле, не меньше. Да ещё позвать какого-нибудь модного диджея-дегенерата. Извини, милая, но там скопище жён олигархов, а мы бедные люди. Поэтому скажем, что у нас нет денег и всё такое. И вообще, проще надо быть, тогда к тебе люди потянутся.

— Но ещё же учиться целый год, как это возможно, какой ещё выпускной вечер? — всё больше удивлялась Люда. — И что, прямо сейчас будут деньги трясти на этот выпускной?

— Глупышка, я не первый день в бизнесе, — усмехнулась мама. — Естественно, они будут трясти деньги прямо сейчас. Типа предоплата 100 процентов. Без всякой гарантии, что это действо вообще состоится. А нам это надо? Ты, может, вообще из этой школы уйдёшь в другую, через месяц. А денежки уже не вернёшь, они там торчать будут. Поэтому там будет такая мясорубка!

— Ну почему мясорубка? У нас в классе, вроде бы, все богатые люди, неужели у них нет денег? О чём они будут спорить? И вообще, это разве дело родителей, где будут отмечать выпускной вечер их дети?

— Чем богаче люди, тем они жаднее, запомни, милая, это аксиома! — наставительно сказала мама. — Я тебя уверяю, как только начнётся сбор денег, половина класса скажет, что у них все деньги в обороте, что они вложились в акции, облигации, купили недвижимость на Мальорке и сейчас у них нет ни копейки. Пардон муа, сушите вёсла. У богатых никогда нет денег, дорогая! А от детей ничего не зависит. Выпускной — это праздник родителей-дегенератов. И я в нём участвовать не намерена!

— Ну а ты-то что будешь делать? — рассмеялась Люда.

— То же, что и они, — подмигнула мама. — Скажу, что мы нищие, и у нас нет ни копейки. Что мы не за Куршевель, а за ресторан «Онегин» или «Арзамас»! И деньги сдадим только в конце года!

Людмила вздохнула и ничего не сказала. Это мир удивлял всё больше и больше…

Анна Александровна оказалась абсолютно права насчёт своего представления о родительском собрании в престижном лицее! Но сначала оно началось чинно-благородно и протекало по типовому образцу. Вначале выступил классный руководитель Виталий Сергеевич и рассказал про подготовку к Единому государственному экзамену, о том, что нужно отнестись к нему с полной серьезностью, добавил о необходимости репетиторства и дополнительной подготовке к экзаменам. В конце собрания слово взяла председатель родительского комитета 11 А класса, сорокалетняя женщина в очках и с очень уверенным видом, показывающим, что она привыкла руководить людьми. Женщина вышла к доске и, потрясая пухлой тетрадью, заявила, что у многих родителей долги с прошлого года по взносам в фонд класса и фонд лицея, а также на целевые сборы, из которых в класс нужно купить дорогой видеопроектор для более целенаправленной подготовки учащихся.

— Какие ещё целевые сборы? Какой проектор? — недовольно спросила чья-то мамаша, сидящая за первой партой в полосатом платье от Жан Поля Готье и с сумочкой от Джона Гальяно, стоящей на столе. — У нас вообще-то государственный лицей, а не частная богадельня! Вам что, вообще деньги не выделяют? Смотрите на других! Все учатся за счёт бюджета!

— У вас нет денег на вашего же ребёнка? — нелюбезно сказала сидящая рядом с ней другая мамаша, одетая в брючный костюм от Прада. — Может быть, вам стоит подыскать для своего детища другое место для обучения, более подходящее вашему финансовому положению?

Тут же разгорелся скандал с переходом на личности и взаимные упреки между председателем родительского комитета и отдельными родителями, у которых оказались большие недоборы по взносам. Классный руководитель старался погасить эти споры, но ничего не получалось, и вскоре разговоры на повышенных тонах переросли в бабье-визг. Самые умные родители заранее, бочком-бочком, вышли и убежали с родительского собрания.

Позже, когда страсти улеглись, начался сбор денег. Родители подходили, подавали купюры председателю родительского комитета, та считала, складывала их в пухлую пачку и давала расписаться в общей тетради тому, кто платил. Когда деньги были собраны, настал вопрос о выпускном вечере.