Шрифт:
И вот я понять не могу: они тупые или всё-таки не тупые?
— Жабыч? — спросил я, почесав в затылке. — А у вас дома вообще есть?
— Нету никаких дома, — просто ответил вождь. — На кой-нам дома? Ходить-то как?
— Куда ходить?
— Ну как? Сегодня жаба тут, завтра жаба там. Клюкву тут собрал, новой уже не будет. Грибы тоже поджидать надо. А жрать-то хочется кажный день!
— Вы кочуете, что ли?
Жабыч задумался. Слово «кочует» явно было для него в новинку.
— Туда-сюда по болоту ходите?
— Ага, — кивнул вождь.
— Погоди… а как вы в таком случае зимой выживаете?
— Да никак, — пожал плечами Жабыч. — Не живём мы зимой. Спим.
Я аж чуть не поперхнулся. Это получается, что гоблины — анабиозники, что ли? Не знал, не знал… да и не узнавал, по правде говоря. Но это многое объясняет! Я бы тоже не блистал умом и сообразительностью, если бы у меня мозги треть жизни были заморожены в лёд. Да и развиваться в такой ситуации… зачем оно вообще надо? Зимой спишь, летом ловишь жабу. Ну или дерёшься с соседними кланами за кусок болота, где жаба пожирней. Всё.
И потому-то городские гоблины так разительно отличаются от диких. Им-то в тёплых квартирках спячка ни к чему. Вот у них головушка-то и светлеет, вот и тянет их ко всяким механизмам со страшной силой.
Хм-м-м… ну! Город надо строить, чо? Ведь рано или поздно всё к этому и придёт, верно? Вот только город на болоте… надо бы изучить механику осушения. Насколько я знаю, как правило воду отводят дренажными каналами. И ещё растительность всякую высаживают, у которой пожизненный сушняк, — типа бамбука там или эвкалипта.
Но! Мир-то магический, а стихийники попадаются часто, так что можно придумать что-то более простое и быстрое.
Будем посмотреть.
— Так-так-так, — я ещё раз обвёл взглядом гоблинов, вставших в очередь за оружием. — А куда мой верный жрец-то подевался? Где сэр Додерик?
— Жертву приносит, — буднично ответил Жабыч и выдал радостному бойцу напильник по металлу.
— Ха! — усмехнулся я. — Мне что ли?
— Тебе, Владыка. Кому ж ещё?
Ну кайф! И даже просить не пришлось! Посмотрим, как под это дело пребывает божественная энергия.
— А что он там придумал в жертву мне принести?
— Э-э-э, — отмахнулся вождь. — Человечку какую-то…
— ЧО?!
— Человечку.
— ГДЕ?!
— Тудой, — Жабыч махнул рукой на ближайшие кусты и только сейчас я понял, что всё это время действительно слышал какое-то глухое мычание.
— СТОЯТЬ!!! — заорал я. — ДОДЯ, СТОЙ!!! — и сорвался с места.
Лосём я ломанулся по кочкам, на берег, затем с разбега продрался сквозь кусты багульника, выскочил на небольшую поляну, освещённую факелами, а там…
— Владыка! — расплылся в улыбке сэр Додерик.
Придурок стоял рядом со здоровенным плоским валуном. В одной руке он держал что-то типа глиняной кружки, в которую макал два пальца другой руки, а затем рисовал ими кроваво-красные узоры. На чём рисовал? На голой сиське! И ведь не на своей, блин! И даже не на сиське жены!
На камне лежала молодая красивая девчуля. Совершенно голая, связанная по рукам и ногам, с кляпом во рту и судя по томному взгляду напрочь обессиленная. В другой ситуации я бы, наверное, залип, — девка-то действительно ой как хороша, — но сейчас…
— А ну стоять! — заорал я на Розочку, которая уже занесла над ней дубину.
Розочка сперва посмотрела на меня с неподдельным удивлением, а затем обиделась.
— Придурки, млять! Вы где её нашли?!
Глава 8
Ночь. Луна. Стрёкот болотных насекомых, влажная дымка по ногам и подрагивающий свет факелов.
— Ну Влады-ы-ы-ыка! — ныл Додя. — Ну пожалуйста!
А Розочка вообще ушла на край поляны. Демонстративно села задницей на голую землю спиной ко мне, скрестила руки на груди и засопела погромче, так чтобы всем было слышно.
— Владыка, ну мы же в твою честь! Ну давай пырнём жертвенную бабу, а?!
— Нет!
— Ну чуть-чуть пырнём! Совсем немножко!
— Нет, я сказал!
— Ну мы же так старались!
Додя с досады выкинул в кусты свою чашку с краской, которой рисовал на девушке ритуальные узоры. И которая на поверку оказалась густым клюквенным соком, — об этом я чуть ли не в первую очередь справился. Подумал сперва, что это кровь, но вот ведь — пронесло.
— Мы как лучше хотели!
— Ох дебилы, — выдохнул я и ещё раз оглядел поляну. — Где её одежда?