— Оставь себе, — Дилан снова покраснел. — Без него бежать легче.

— Да, побегать придётся, — согласилась Алёна. Она появилась прямо перед Диланом и протянула мокрый пучок травы. — Вот, держи. Это разрыв-трава. Настоящая, я проверила — против течения плывёт. Как только Почечуевы возьмут ларец и в дом внесут, брось траву на крышку ларца. И беги оттуда, как будто за тобой все демоны Преисподней гонятся! Понял?

— Ага, — Дилан сунул траву за пазуху. Рубашка из китайки тут же промокла.

— Проводить его надо, — сказал Ивка.

— Не получится! — Алёна досадливо мотнула головой. — Не чуешь разве, вышло наше время на земле. Но мы по ручью переполох устроим, отвлечём лесавок. Торопись, Дилан-Воробушек.

— Ты приходи потом к реке, — сказал Ивка. — Позови нас, мы услышим.

— Я приду. И отомщу за вас, обещаю!

Они исчезли. И тут же в ручье забурлила вода. Дилан торопливо подобрал котомку, вытряхнул клубочек.

— Сейчас обратно побежим.

Он аккуратно накрыл котомкой цветок. Затянул тесёмки, дёрнул, отрывая стебель от земли. Ему в лицо с треском полетели искры, горячими жалами впились в кожу. Дилан схватил котомку в охапку и, спотыкаясь, побежал за клубочком, на ходу протирая глаза.

Вокруг трещало, ухало, выло на разные голоса. Мох под ногами шевелился, петлями-ловушками выползали корни. Дилан бежал, не разбирая дороги. Клубочек впереди светился всё слабее.

Что-то серое выпрыгнуло наперерез. Дилан споткнулся и упал, накрыв собой котомку с цветком. От жара перехватило дыхание.

— Лежи! — шепнул голос Анчутки.

Дилан покосился на притаившегося рядом зайца.

— Ты почему не рассказал мне...

— Тихо!

Откуда-то сверху спланировал филин, схватил клубочек и с утробным уханьем улетел.

— Вот гад! Ну, я ему устрою! Весь к осени запаршивеет! — Анчутка завертелся на месте. — Куда это нас занесло? Ты тропинку видишь?

— Нет... — Дилан растерянно огляделся. Лес вокруг был совершенно незнакомым.

— А куда идти, помнишь?

— Н-нет...

— Вот ведь, даже меня запутали! — Заяц встал столбиком. — И взлетать нельзя, они только этого и ждут.

Он принюхался.

— Хлебом пахнет... И пряниками!

— Значит, я здесь проходил! — обрадовался Дилан. — Теперь не заблудимся.

От хлеба и пряников остались только крошки, но Анчутке и этого хватило. Они бежали по запаху — от дерева к дереву, а небо над лесом становилось всё светлее.

— Не успеваем, — бормотал Анчутка. — Ох, коротка ночь...

— Опушка! — Дилан наддал, обогнав зайца.

С раздвоенного дуба протяжно кричала сова-сипуха:

— Совиная почта! Совиная почта! Последний час приёма писем!

— Моё письмо! — крикнул Дилан, пробегая мимо. — Я отменяю отправку!

— Совиная почта предоплату не возвращает! — Сова недовольно завертела головой.

— Да я вам доплачу, только письмо придержите! — Анчутка, задыхаясь, ничком упал под дубом. — А лучше потеряйте с концами...

Он догадывался, о чём написал Дилан своим заморским родственникам. И почему передумал. Вот и хорошо, вот и правильно...

***

Хрустальный ларец слабо светился в рассветных сумерках. Дилан остановился у крыльца. Сглотнул и закашлялся. В пересохшем горле першило, ноги подгибались. Нет, бежать он больше не в силах, даже от всех демонов Преисподней. Ну и ладно, главное — сдержать слово.

Он откинул крышку — такую ледяную, что пальцы разом онемели. Так вот что за чары наложила ведьма, чтобы изолировать жар-цвет! И замок с секретом, не простым ключом открывается. Справится ли со всем этим разрыв-трава?

Дилан кожей чувствовал жадные взгляды из-за кисейных занавесок. Он демонстративно поднял котомку, развязал тесёмки и вытряхнул цветок папоротника (да это же тюльпан, а не роза!) в ларец. Захлопнул крышку.

— Великолепно! — На крыльцо выскочил Иван Макарович, одетый в стёганый халат с большими карманами. — Душенька, собирайся! Сей же час едем к Элис Робертовне, порадуем государыню нашу!

Он достал из карманов кожаные перчатки, натянул на подрагивающие от нетерпения руки и поднял ларец. Не обращая внимания на Дилана, вернулся в сени. Степанида Аполлинаровна ждала мужа, зябко кутаясь в шаль. Пахло от ведьмы вином и кровью. Дилан заметил бурые пятна на кружевных рукавах пеньюара.

— Отнеси в коляску, — сухо приказала она мужу.

Тот мелко закивал, повернулся, и Дилан бросил пучок подсохшей разрыв-травы на крышку ларца.

Он успел зажмуриться. Грохнуло так, что заложило уши. Дилан нашарил дверную ручку и выскочил на крыльцо, захлопнув за собой дверь. За спиной разбуженным драконом ревел огонь, заглушая визг и вопли хозяев дома. Дилан скатился по ступенькам, с усилием поднялся на ноги и поковылял через сад.