— Со слов служанки, оно у него было. Всё по форме. Настоящая печать. Стиль, бумага, символы — всё как надо. Только распоряжение пришло не от тебя или других представителей дома. Не исключаю, что оно фальшивка, но тогда его должен был сделать настоящий мастер. А с учетом того, что времени с момента пореза, до получения бинта с твой кровью прошло всего ничего, то есть лишь два варианта. Первое письмо и печать настоящие. Второе фальшивка, но с учетом ограниченности по времени работал мастер из местных.

— Слишком мало времени. Снаружи вряд ли, похоже это дело семьи. Идем пора поговорить с управляющим. — Её голос был чуть хрипловатым от недосказанности и подавленного гнева. — Мы поговорим с ним вместе. Тебя одного он может проигнорировать, если же я буду рядом, то ему не отвертеться.

Мы повернулись к галерее, что вела к служебному двору. Шаги гулко отдавались по лакированному дереву. Поодаль шуршали щётки служанок, ползли тени от садовых фонарей. Солнце медленно клонилось к закату.

Когда мы почти миновали третью колоннаду, в проходе появился Шифу.

Жуткий дед, как всегда не расставался со своими нефритовыми четками. Глядя н то как его пальцы нежно перребирают отполированный камень, я с трудом подавил желание потереть свое горло. Слишком уж хорошо я помню как они могут превращаться в удавку.

— Хороший вечер для прогулок, — заметил он с легким поклоном. — Хотя, судя по лицам, вы собрались на допрос, а не на чай.

Ксу кивнула едва заметно, а я приподнял бровь:

— Мы идём к Хоу Гао. Возможно, кое-кто в доме принял ложную бумагу за истину.

Шифу на миг остановил чётки. Только на миг.

— Удивительно, как легко одурачить человека, привыкшего видеть форму, а не суть. Особенно — если он привык считать себя частью порядка.

— Ты что-то хочешь сказать? — Ксу говорила спокойно, но в голосе скользнул лёд. Похоже сейчас она не готова к наставлениям.

— Да, дитя. Многое. Но сначала главное. — Он посмотрел на меня. — Тебя ищут. Уже не только дом Яньмун. Сегодня один из моих братьев услышал разговор в чайной. В городе расползся слух, что люди Первого Советника ищут беглого преступника. Вора по имени Фэн Лао.

— Он реагирует очень быстро. Слишком быстро если не знать информацию.

— Похоже тебя хотят заставить замолчать. — Шифу глянул на Ксу. — А она тебя поддерживает. Этого уже достаточно, чтобы возникли сложности, к которым она не готова.

— Дядя, мы решим это позже, сейчас нужно решить вопрос с управляющим. Завтра Фэн Лао будет зарегистрирован в палате Памяти Предков и официально признан драконорожденным. После этого у Первого Советника поубавится прыти. — Спокойно произнесла Ксу. — Ты с нами?

— Конечно, дитя. Это касается тебя, а значит я должен быть рядом. Для безопасности самого Гао надеюсь он не выкинет какой-то глупости.

Комната управляющего находилась в западной части административного корпуса — скромная снаружи, но внутри — обставленная в идеальном соответствии с уложением о жизни ученых. Темные стены, решетчатые окна, тяжелый письменный стол, стоящий спиной к выходу, и старинный гобелен с изображением горного дракона в облаках. Он символизировал долг и незримое наблюдение предков. Очень уместно для того, кто следит за порядком в доме. В комнате не было никаких лишних украшений лишь идеальный порядок человека живущего по правилам.

Когда мы вошли, Хоу Гао уже ждал. Видимо, его известили слуги. Он поднялся неглубоко поклонившись, без подобострастия, но и не выражая открытого неуважения. Поза у него была выверена, как у того, кто долгие годы живёт среди сильных, но сам силой не обладает. Он знал границы. И был готов защищать их.

— Госпожа Ксу, учитель Шифу, господин Фэн, — голос его прозвучал спокойно. Слишком спокойно. — Честь для меня видеть вас вместе. Что привело вас?

Ксу не стала медлить:

— Гао, скажи, ты помнишь бинт, поступивший от Тань Цзинь полгода назад? С кровью. Моей кровью.

Он кивнул:

— Да. Отмечен в журнале. Я лично получил его от прачечной. Отдал под хранение.

— По чьему распоряжению? — Я сделал шаг вперёд. — Не пытайся говорить «по внутреннему протоколу». Мы уже сверили подпись и печать. Интересует источник.

Он выдержал паузу. Длинную. Но не слишком. Потом кивнул, как человек, принявший решение.

— Мне передали письмо. Через курьера. Вечером того же дня, когда бинт был зарегистрирован. Запечатано гербом ветви, подписано от имени Совета старейшин. Не было причины сомневаться.