— Они скажут, ты вернулся, — пробормотал Мэйшун. — И ты это знаешь. Ты играешь в опасную игру, один ты не потянешь даже став драконорожденным.

— Я хочу, чтобы они думали так же. Кто должен услышать — услышит. А если кто захочет проверить, он найдет меня. Или я — его. Драконорожденный не бывает один.

Вес стали успокаивал. Без оружия я чувствовал себя, как будто вышел из дома голый. Друг наставника показал мне, насколько я изменился меньше чем за месяц, и не уверен, что мне нравятся эти изменения.

— Спасибо, Мэйшун. Ты знаешь, что говорить.

— Все как обычно, — кивнул он. — Береги себя, Лао. Не всех вытаскивают из той ямы, где ты был. Пожалуйста, не возвращайся туда вновь.

— Не надо было им убивать наставника.

— Клянусь Небом, как же ты на него похож. Береги себя, парень. Выживи, и на следующую пару ножей ты получишь скидку. — Я улыбнулся такому нехитрому пожеланию. Пора выполнить следующий шаг моего плана.

Прибыв к старому кузнецу, я возвестил всем, что Фэн Лао жив. Эта весть распространится как лесной пожар. И для многих моя скромная персона окажется эдаким героем. Первый, кто выбрался из этой гребаной тюрьмы живым. Но вот те, кто правят, задумаются: а как же это мне удалось? А значит, захотят пообщаться и понять, что происходит. Так что, думаю, мне стоит ожидать посланцев от старейшин гильдии.

А пока пора заняться второй частью моего плана, а именно пообщаться с хозяйкой сада Девяти Врат и выяснить у нее важные для меня вещи. А именно: как связать Первого Советника с преступлениями и культистами, а также выяснить, кто мог наложить проклятие на Ксу. Уж если кто-то об этом знает, то она. Насколько мне известно, тонга Тень Осеннего Листа практикует какие-то не самые обычные верования, как раз связанные со смертью. И даже если сама госпожа Линь не знает, то она может подсказать, в какую сторону мне копать.

Сумерки ложились на Нижний город, как старая выцветшая накидка — с прожженными пятнами огня фонарей, с резким запахом улиц, с шорохами, в которых слышалась ненасытная жажда чужих монет. Я вышел из кузницы с новым весом за поясом — с тем весом, который придает уверенность. Сталь в ножнах и золото в кармане. Возвращение оформлено. Осталось лишь дать улицам возможность это переварить.

На первом же перекрестке я заметил хвост. Мальчишки лет по четырнадцать, максимум шестнадцать. Один в рваной куртке, второй — с перевязанным глазом, третий — с шестом за спиной, как у уличных акробатов, но я знал, что это не для трюков. Они не пытались быть незаметными. Ясно дали понять, что меня ведут. Дети улиц. Кто их учил так работать? Или не видели, откуда я вышел? Ладно, посмотрим, на что они способны.

Я свернул в боковой переулок. Узкий, с облупленными стенами, пахнущий тухлым соевым соусом, дохлятиной и застарелой мочой. Шаги за спиной ускорились. Через пару мгновений меня догнали.

— Эй, господин красивый, — раздался фальшиво-учтивый голос, только-только начавший ломаться. — Потерялся, что ли?

— Или слишком тяжелый кошель нашел, — поддакнул другой, уже сзади, перекрывая выход. Этот говорил грубее, судя по всему, постарше.

Я медленно повернулся. Пятеро. Все худые, с грязью под ногтями и с глазами, в которых голод и ярость живут на одной улице. Но явно еще не брали кого-то на клинок. Просто те, кому нечего терять. Или так думают. А моя одежда заставила их забыть о разуме. Продав такой халат, они смогут как минимум месяц хорошо есть.

— Дайте угадаю, — я чуть склонил голову. — Мальчики решили поиграть в разбой. А старшие вам разрешили? Беспредел на улицах Багровых Кулаков — плохая идея.

— Нам плевать на старших, — бросил один из них с перебитым носом, но уверенности в его голосе стало куда меньше. — Мы сами по себе. А ты, холеный, явно с деньгами. Раздевайся.

— Раздевайся, — повторил за ним другой, вытаскивая кривой нож. Хотя после игрушек Мэйшуна называть это ножом было смешно.

Я усмехнулся. Мир цикличен: давным-давно меня уже пытались так же ограбить. Пусть моя одежда и не была такой дорогой, но кто-то решил, что может забрать у меня мое. И вот опять. Главное — не убить, но урок преподать я просто обязан. Надо уметь выбирать жертву.

— Серьезно? — я поднял ладони. — Знаете, кто я?

— Нам плевать, — произнес парень с ломающимся голосом и, надев кастет, шагнул вперед. Бедняга, но он сам вызвался стать примером.

Я скользнул вперед, а он даже не успел среагировать, держа вторую руку на рукояти ножа. Лезвие даже не вышло из ножен — просто захват запястья, излом локтя и короткий рывок. Его тело глухо встретилось с булыжником, и только короткий вскрик вырвался из глотки.

— Ты сломал ему руку! — закричал один из оставшихся.

— Сегодня я добрый, — я холодно глянул на остальных. — Хотите узнать, кто я такой — спросите старших. Мое имя Фэн Лао. Щенки, сегодня я добр, но вам стоит помнить: протянув руки к тени этих рук, можно лишиться.

Судя по затянувшемуся молчанию, до них начало доходить. Один начал пятиться. Буквально через пару ударов сердца другой посмотрел на скорчившегося на земле и отступил следом. Старший из них помог подняться парнишке со сломанной рукой, а потом, низко поклонившись, произнес:

— Господин, простите нашу ошибку.