– Какой шанс?
– я даже слушать его не желала.
– Ты меня в утилизатор спустить хотел. Забыл?

– Ну что я зверь?
– рявкнул он в ответ.
– Да попугал бы, и всё.

– Ты сказал...

– Я много чего тут сказать успел, - перебил он меня, - и то, что надо, и о чём молчать стоило. Но сама подумай, похож я на того, кто станет измываться над женщиной? Да и пальцем бы не тронул.

– Ты меня обзывал, - мой голос дрожал.

Я боялась просто расплакаться перед ним, поэтому нагнетала свою злость, чтобы не сдуться и не скиснуть окончательно.

– Да, потому как не видел тебя настоящую за всем этим гримом. Не разглядел. Ну же, Криста, решайся.

– Мне никто не нужен. Я со всем справлюсь сама, - предательские слёзы покатились по моим щекам. Такого позора я ещё никогда не испытывала. Собрав все свои силы, оттолкнула мужчину и попыталась убраться отсюда подальше, но дверь оказалась заблокированной.

Сжав кулаки, ударила по прочному металлу. Но она не открылась, только себе больно сделала.

Прижавшись лбом к двери, снова опустила на неё кулак. По обе стороны от моей головы легли чужие ладони.

– Меня ещё никогда так не привлекала женщина. С первого взгляда. Твои жесты, походка. То, как ты поддевала меня не страшась. Успокойся, Криста. Не упрямься. Сама подумай, что ты будешь делать, если я высажу тебя. Что?

– Что угодно, - прошептала я еле слышно.
– Продамся на любой корабль. Но я довезу её. Я смогу позаботиться о своей девочке. Всегда могла.

– Хорошо, тогда я покупаю тебя.

– Нет, - я покачала головой.

– Чем я хуже любого? Почему они могут на тебя претендовать, а я нет. Что со мной не так, Криста?

Я закрыла глаза, пытаясь найти ответ в своей голове. Но его не было. Руки дрожали. Где-то там, на подходе, мелькала настоящая истерика. Первая за всю мою жизнь.

Закрыв ладонями лицо, развернулась и уткнулась в грудь мужчины. Давясь рыданиями, тщетно всё ещё пыталась сохранить достоинство.

Он молча обнял и прижал меня к себе сильнее.

– Помоги мне, - прошептала, наконец-то, признавая своё поражение, - я не знаю, что мне делать. Запуталась. Мне страшно. Мне так страшно потерять её. Я ревную её к тебе. Ведь если не станет моей Юлы, то всё. Всё ради чего я жила потеряет всякий смысл. Меня больше некому будет любить. Зачем тогда жить? Зачем бороться и карабкаться, если никто не ждёт тебя дома. Никто не обнимет. Зачем жить, если ты остался совсем один. Я боюсь. Я очень боюсь, Сунир. Помоги мне спасти её. Спасти себя.

Эмоции стихали. Мужчина крепко сжимал меня в своих объятьях. Что-то скользнуло по бёдрам. Только сейчас, спохватившись, сообразила, что полотенце-то почти ничего уже не прикрывает. Поджав губы, ухватила его и потянула вверх.

Сунир быстро разгадал мой жест. Забрав у меня ткань, обернул её вокруг моей груди и подпихнул один конец, закрепляя, чтобы больше не упало. Это меня немного удивило. Другой бы, наверное, таращился и лапал, а он проявил уважение.

– Спасибо, - тихо шепнула я.

– Ты не из тех женщин, что демонстрируют себя. Удивляюсь, как такая недотрога танцовщицей работала.

– Я там больше как официантка, но когда кто-то из девочек не выходил, то подменяла их. Мне нравится танцевать, но не перед мужиками. Это мерзко. Эти сальные взгляды, тянущиеся руки. Чувствуешь себя куском мяса, который каждый мечтает отжарить.

– Так стоило ли заниматься именно этим?

– Деньги, Сунир. Всё всегда упирается в них. За воду заплати, за энергию, за прачечную, за приют, за обогрев полов. Энцелад тот ещё ледяной ад. Не погаси долг, так ноги примёрзнут к полу. Проезд на Титан тоже не бесплатный. Продукты я забирала с основной работы, но не всегда выходило. Да и на одних овощах не проживёшь. Мясо хорошо бьёт по карману, даже на искусственное не всегда хватает. Лекарства для Юлы. Видел бы ты их стоимость. И за всё это плати. А танцовщица выручку неплохую по нашим меркам имеет. Вот и думай, что важнее: деньги или репутация, которая на Энцеладе никому не важна.

– Ясно, - выдохнул он, поглаживая меня по спине. Это было приятно.

– Не было другой работы, - непонятно зачем продолжала оправдываться перед ним, или перед собой.
– Я же нелегал. Кто меня возьмёт на что-то стоящее. В школу не ходила, пишу с ошибками, читаю медленно...

– Криста, не надо так говорить, - он снова обнял и поцеловал влажные волосы.
– Ты принижаешь себя. А это нехорошо. Ну, а твоя дорогая мазюкалка для лица откуда была?

– Это не моя, сестры. В день её смерти ко мне пришёл законник и принёс её вещи, среди них и был "МэйкАп". А ты его выбросил. Хоть что-то стоящее у меня появилось тогда, сама я себе такое никогда не куплю...

– И я тебе такое не куплю, - выпустив из объятий, он присел передо мной на корточки и сжал мои ладони в своих руках.
– Поверь, детка, нет ничего страшнее, чем разукрашенная женщина.

– Там был и лёгкий дневной макияж, - прошептала я скривившись.

– Да плевал я, что там было. Лицо портить больше не дам, и всё тут. И зря мы за шмотками на Хонхо не пошли, аукнется это ещё. У вас же ни одной тёплой вещи.

– Не командуй, - проворчала я.
– А свитера нам зачем? На Оюте холодно?
– он покачал головой, и прежде чем миранец успел ответить, добавила: - Я не хочу быть обязанной тебе ещё больше.