Как только он заметил, что из парадной вышли двое мужчин и две женщины, он завершил разговор и протянул дворнику монетку со словами:

— Выпей после работы, за здоровье моего батьки

— Благодарствую, мил человек, — слегка поклонился дворник, а когда обернулся, то рядом уже никого и не было, и только монетка в руке свидетельствовала о том, что мужчина, с которым он раговаривал, был реальным.

Выйдя на улицу из двора дома, князь Урусов быстро поймал пролётку и разместившись они поехали к дому Урусовых.

К Урусову Фёдор Троекуров идти отказался, сказал:

— Попробую к отцу пойти, объясниться, утром приду к вам.

И убедившись в том, что женщины прошли в дом, а за князем Урусовым захлопнулись ворота, Фёдор, подняв воротник пошёл к дому семьи Троекуровых.

Дом, в котором в Белояре проживали Урусовы, был небольшим. Оно и понятно, основной дом остался в столице, а сюда перебирались в спешке, много времени искать жильё не было.

Но холл и широкая лестница говорили о том, что дом непростой и живут в нём люди состоятельные.

Услышав, что вернулся Иван Алексеевич, первой по лестнице сбежала жена. Не стесняясь, обняла мужа, который сам улыбался от удовольствия возвращения и тёплой встречи.

Следом спустился отец и брат.

Младший брат, князь Урусов Никита Алексеевич, также, как и старший брат отличался мощным телосложением и обладал сильной магией земли. Но в отличие от рассудительного старшего брата обладал взрывным характером. Вот и сейчас чуть раскосые тёмно-орехового цвета глаза смотрели настороженно со смуглого лица.

— Знакомься, брат, Анастасия Николаевна, — представил Стасю Иван Алексеевич.

Стася подала руку для поцелуя, но как только Никита Урусов коснулся руки, вздрогнула и непроизвольно сжала руку молодого князя, который тоже удивлённо расширившимися глазами смотрел на скреплённые в почти мужском пожатии руки.

Стася перевела взгляд на старшего брата и сказала:

— Теперь я знаю, почему медведь приходил к вам, да не подошёл.

Лестросса.

— Вы что с ума сошли? — по-немецки воскликнула Татьяна, которую крепко держал в объятиях сбивший её молодой мужчина.

Мужчина, оказавшийся довольно высоким атлетично сложенным брюнетом, осторожно поставил Татьяну, убедился в том, что она не падает и, молча поклонившись, застывшей в изумлении Варваре Васильевне, наклонился и начал поднимать рассыпавшиеся рисунки.

Также молча собрал, сложил в папку и передал Татьяне, после чего поднял свою сумку и улыбнувшись так, что у любой бы девушки затрепетало сердечко, проговорил:

— Не зевайте, госпожа торопыжка, а то в следующий раз меня может не оказаться рядом.

И пока Татьяна от такой наглости приходила в себя, мужчина, не представившись коротко поклонился и убежал.

Варвара Васильевна, радостно улыбаясь, проговорила:

— Танюша, ты … заговорила

Татьяна, всё ещё переживая тепло крепких рук на своих плечах, и вспоминая нахальную улыбку мужчины, прикрыла рот рукой, глядя округлившимися от изумления глазами на Варвару Васильевну.

— Я заговорила… — проговорила она уже по-русски, — я заговорила

Варвара Васильевна обняла девушку, у которой в руках была большая папка и их снова чуть не сшибла вышедшая из дверей дородная женщина, которая тут же выговорила им:

— Что же вы на проходе встали, милочки.

Варвара Васильевна и Татьяна радостно рассмеялись и поспешили войти внутрь Дома моды, чтобы их кто-нибудь ещё не толкнул.

Внутри было царство моды. В просторном коридоре, который вёл к широкой пологой лестнице по обеим краям, стояли манекены, на которых чередовались наряды разных эпох. Казалось бы, все они были разные, но их объединяло одно, они все были выполнены с величайшим мастерством. Если бы Варвара Васильевна не тянула Татьяну за собой, то девушка могла бы целый час ходить от одного манекена к другому, любуясь вышитыми золотой нитью райскими птицами на широких юбках с кринолином.

Варвара Васильевна повела Татьяну наверх по лестнице. Перед этим она что-то сказала лакею, стоявшему у подножия лестницы, после чего тот беспрекословно пропустил их наверх.

Татьяна смущалась, особенно когда уже на лестнице Варвара Васильевна ей сообщила, что они идут к самому мэтру, гению моды, Фредерику Уорту.

— Что вы Варвара Васильевна, он не станет со мной говорить, вы же видели какую красоту он создаёт? — говорила Татьяна, застыв буквально в нескольких шагах от больших двустворчатых дверей, ведущих в кабинет господина Уорта.