Стася улыбнулась и спросила:

— Танюша, не пойму влюбилась или наверное?

Таня прикрыла лицо ладонями, покраснела вся и, сквозь ладони глядя на сестру, сказала: — Влюбилась точно, а вот кто он, так и не знаю, и боюсь ошибиться, вдруг он нам враг?

Стася погладила Таню по голове, подумала: — «Дожили, влюбиться боимся, везде подвох ищем».

Вслух же сказала:

— Не бойся, Танюша, ты бы не влюбилась в плохого человека. А простой он или нет, это не важно. Но не спеши, подожди, всё проявится.

Таня обняла сестру:

— Какая же ты мудрая, даже мудрее мамы

И обе заплакали.

Стася плакала оттого, что ей не хотелось возвращаться в мрачную, затянутую облаками снежную Россиму, где её ждали разрушенные сёла и надвигающая угроза кульминации гражданской войны. Хотелось гулять с сестрой и с Алёшей по узким улочкам столицы Лестроссы, пить вкусный кофе из красивых чашек и любоваться на озеро. А Таня плакала из-за облегчения, ведь так было здорово, что есть сестра, которая точно знает, что надо делать.

Стася даже разозлилась на Никиту, когда тот появился и заявил, что уже пора. Но это была её эмоциональная часть. Рациональная часть, в которой билось «красное пламя» ответственности, ставшее большим и сильным после того, как одиннадцать князей принесли ей клятву, согласилась с Никитой, что да, пора.

Но вот, наконец, на помост вышел самый старый князь из двенадцати родов круга и сказал:

— Одиннадцать князей из одиннадцати родов круга принесли клятву новой императрице. Встречай Россима! Её императорское Величество светлейшая княжна Романова Анастасия Николаевна.

И каждый из князей, связанный со своим родовым камнем, поклонился княжне, признавая принародно императорскую власть.

А княжна «открыла сердце», принимая. И по всей Россиме вдруг зазвонили в церквях колокола.

Люди останавливались на улицах, снимали шапки, крестились.

Бах Барсук в Кремле кинул в стену кабинета чашку с только что налитым чаем. А бах Полоз потёр руки и взялся снова протирать оружие: — «Славная будет битва».

А в Пеплоне на оружейном заводе почти в это же время рванула бомба с часовым механизмом, заложенная непонятной организацией. Только почему-то фон Шнафт в этот самый момент, взглянув на часы, произнёс: — «Подарок тебе, девочка».

И в это же самое время затонул военный корабль под флагом Фрулессии, шедший по Северному морю к в Архангельск. Так затонул, что и обломков не нашли. Но рыбаки говорили, что взрыв был большой силы, что даже два дня улова в этом месте не было.

Лестросса, на следующий день после объявления наследницы в Белояре.

Последствия разрушительной стихии почти убрали, только в центре Берна дырами оставались разрушенные дома. Таня пока не ходила на работу. На сегодня были назначены похороны всех погибших в Доме моды. В основном погибли те, кто пораньше всегда приходил на работу. Швеи, золотошвеи, раскройщицы, и как, тяжело роняя слова, сказал мастер, Фредерик Уорт, он сказал, что их гибель, это невосполнимая потеря для Дома моды, они те, на ком держалась красота.

Татьяна, которая только спустя пару дней осознала, что не задержи её Константин на входе и сегодня бы и её хоронили. А в голове прозвучало от сестры:

«Нельзя дважды умереть, Танюша, не бойся за меня и сама живи, каждый день живи, а не жди чего-то»

Константин. После того дня, как привёз её домой, так больше и не было от него вестей. Таня даже набралась смелости и хотела попросить у Демидова переговорник, чтобы связаться и узнать, как дела, не стало ли хуже от раны на голове. Но подойдя к кабинету Григория Никитича, услышала, как тот с кем-то говорит по серьезному и отвлекать не стала.

Подумала только: «Ещё подожду, а потом обязательно попрошу».

А вот сегодня похороны. Все едут на кладбище, и Варвара Васильевна с ней поедет, Савву только с Алёшей не стали брать. Дома оставили. Тем более, что с утра Савва и Алёша собирались в школу, в которую начали ходить только пару недель назад, Демидов решил, а Стася, когда она приезжала, поддержала, что домашнее образование хорошо, но нельзя мальчишек держать в замкнутом пространстве, социализация нужна.

Да ещё утром пришло сообщение, что очень плох правящий князь Лестроссы, никак не может оправиться после травм, полученных во время землетрясения.

И вроде бы всё налаживается, а только вот была какая-то напряжённость, словно что-то должно произойти.

Может, потому что они с Алёшей скучать по сестре стали, как только она ушла. Не всё Стася им говорила, а только посмотрела Таня и на то каков стал Кирилл Демидов, на страшного, просто раздавливающего своей мощью и энергетикой Никиту Урусова, и почувствовала Татьяна, что сложно там в Россиме, и Стасе сложно, хотя и от Стаси веяло силой такой, что казалось, дунет она и попадают деревья.