— Хм… — буркнул я. — Лукка — это же Кемер. Я ведь там был, райское место. Пляжи, пальмы… И чего им там не живется! Запиши, — сказал я легионному писцу, который шагал рядом со мной. — Для сотников изготовить шлемы с красным гребнем. Для десятников — с красным хвостом.

— Слушаюсь, господин, — кивнул писец и черканул что-то на листе папируса.

Да, войско перевалило за четыре тысячи душ. Я, недолго думая, назвал его легионом и поделил на десять когорт. Буду пользоваться готовыми рецептами, все равно ведь ничего лучше не придумаю. Только манипулярный строй пока внедрять не буду, приберегу на будущее. Фаланга гоплитов — вещь для этого времени бесспорная, а усиленная конницей и пельтастами — и вовсе. Главное, чтобы денег хватило всю эту орду кормить. У меня зерна больше не становится, приходится покупать.

— Красные плащи будет позволено носить только воинам, — продолжил я свою мысль. — Как и хитон с красной полосой по нижнему краю.

— Готово, господин, — кивнул писец, водивший серебряным стерженьком по папирусу. Дороговат карандаш, а что делать!

— Акаманту написанное передашь, — кивнул я ему и вскочил на коня. Десяток стражи из кобанцев, одетых в железные панцири, потрусит рядом. Тут недалеко, а они здоровые, как быки. Даже не вспотеют.

Храм, посвященный Великой Матери, Пенорожденной Владычице, Дарующей урожай, Благословляющей чрево, Повелительнице змей и прочая, прочая, прочая заложили на холме, севернее города. Я ведь знаю, что бухту Энгоми лет через сто пятьдесят затянет илом. Не строить же каждый раз заново такие монументальные сооружения. Жизнь уйдет на пару километров дальше, в будущий Саламин. Вот и будем понемногу все новое строительство перемещать именно туда. И Нижний город, и новый порт, если понадобится, и рынки. А сегодняшний Энгоми станет резиденцией царя, просто и изящно. Он ведь не так уж и велик.

Бедолага Анхер разрывается на два фронта. С одной стороны, продолжается ремонт мегарона, который обещает стать вторым из чудес света, а с другой — я поручил ему построить еще один храм, для Владычицы, почитаемой на Кипре абсолютно всеми. У меня как раз и верховная жрица для него имеется.

— Сестрица! — приветливо кивнул я Кассандре, которая выпорхнула из носилок, которые тащили четверо крепких нубийцев.

— Государь, — поклонилась она. — Я с тобой поговорить хотела.

— Говори, — кивнул я, разглядывая скальное основание, расчищенное под стройку.

— Мал храм! — безапелляционно заявила моя свояченица. — Я посмотрела рисунок, потом шагами перемерила все. Мало! Нужно, чтобы люди внутрь попадали, особенно женщины. Ты столько приказов дал, что у меня просто голова кругом идет. Никто и не слышал о подобном. Люди напрямую к божеству привыкли обращаться, а ты моления какие-то придумал.

— Не просто моления! — со значением поднял я палец. — А с красивыми ритуалами! С песнопениями! С гимнами! Чтобы слезы у народа текли от восторга.

— И где это видано, чтобы жрицы могли покаяния выслушивать? — вошла в раж Кассандра. — Я не спорю, это дело хорошее. Непривычно только. Но если так, то нужны укромные уголки для приема исповеди. Нужны помещения, чтобы жрицы могли блудных баб осмотреть на предмет срамных болезней, провались они в Тартар… Кстати, если блуд — это грех, то зачем шлюх в храм пускать?

— А вдруг они по любви мужикам дают? — стараясь не заржать, ответил я. — А любовь — это не грех, а благословение Великой Матери. И вообще, Богиня добра. Она никого не оставляет милостью своей. Даже шлюх, которые должны исповедоваться, а ты из их исповедей узнавать то, что нужно мне.

— О-о-о! Не подумала как-то, — Кассандра остолбенела, переваривая неожиданную мысль. Надо отдать должное, она пришла в себя быстро.

— Советую в жрицы девчушек из сирот набирать, — продолжил я. — Но не абы каких, а самых пригожих и разумных. Которые Великой матери верны до самой смерти будут. Замуж они не пойдут, мне тут потомственные толкователи божьей воли не нужны. Я ее сам толковать буду.

— Исполню, государь, — кивнула она. — А ты еще велел лучших повитух собрать, и их премудрость записать. Если еще и этим заниматься, то больше храм нужен! Много больше, государь!

— Хм… — задумался я и забубнил. — Больше, говоришь… А как же его построить тогда? Нагородить лес колонн, как у египтян? Неохота. А чем тогда длинный пролет перекрыть? Базилику разве что сделать, с нефами и апсидой… Арочный свод… Я Анхеру про замковый камень рассказал уже… Пустотные бетонные блоки, как в Пантеоне? Да, можно… Тогда да, места намного больше будет.

— Ты сейчас со мной разговаривал? — подозрительно посмотрела на меня свояченица. — Я уже после слова «кадры» начала подозревать, что ты, братец, на ходу новые слова придумываешь. А теперь вот не подозреваю, а знаю точно. Одно твое войско чего стоит. Там, что ни название, то непонятно откуда взялось. Я специально у людей спрашивала. Никто ни про когорту, ни про легион никогда не слышал. Так никто не воюет, ни в Египте, ни в Вавилоне. И даже похожих слов не знают. А уж калиги твои и вовсе никогда и нигде не видели. А ведь я с людьми беседовала, которые и к ливийцам, и к сиканам плавали. Один даже до самого конца Великого моря доходил, где за каменной пастью бог Посейдон живет. Никто таких слов не слыхал.

Никогда еще Штирлиц не был так близок к провалу, — подумал я, но вслух сказал совершенно другое.

— Бог моря шлет мне видения, сестра, — я был невероятно серьезен. — Кстати, ты узнала про того, кто хотел меня зарезать? Его ведь кто-то послал.

— Ничего пока, — поморщилась Кассандра. — Во все порты люди поплыли. Я с каждым купцом самолично поговорила и награду пообещала. Помню, что ты сказал. Искать мотив. Пока не нахожу. Или нахожу, но те люди не подходят. Кстати, ты даже не представляешь, сколько людей тебя убить мечтают! Я удивилась даже. Но это не они. Все концы в Аххияву ведут. Корабль эвбейским назвался, и говор у этих людей ахейский был. Продолжу дальше искать, государь. Не гневайся на глупую бабу.