Лишь Всезнающему известно, что было в шкатулке, оставленной им в условленном месте в конце дальнего пути, и лишь Ему ведомо, что лежит в полученном взамен сундуке. Тяжелом, запечатанном великим заклятьем. Настолько великим, что знаменитого багдадского вора, попытавшегося запустить в тот сундук свои нечестивые руки, разорвало на тысячи кровавых лоскутов. Мерзкое было зрелище. Бр-р-р, Ибрагима передернуло от воспоминания.

Все, караван достиг конца пути. Вот показались первые, самые маленькие дома бедноты, потом дома побольше, а вот и склады городского рынка. Купцы, оплатившие перевозку грузов, расплатились, а уж что они будут делать со своими товарами, это их дела. Сейчас младшие караванщики разгрузят верблюдов, обустроят их, обеспечат питьем и кормом. Главный караванщик здесь не нужен, его дело — не заблудиться, не сгинуть в равнодушных и бессердечных песках. Довел? Все живы и здоровы? Отлично! Платите деньги и занимайтесь своими делами сами.

Он изменился, этот странный город. Стало больше высоких и просторных домов, меньше лачуг. Среди пустыни, в стороне от главных караванных путей люди, как ни странно, богатеют. За счет чего? Да кто-ж это знает. Может быть, за счет тех самых писем, что возит по белу свету Ибрагим и другие такие же, как он. Ясно ведь, что столь непростой человек, как Старец горы, не будет рассчитывать лишь на одного, пусть и преданного, слугу.

Но за работу спросит с каждого. Так же, как и платит, от всей души. Потому дело надо закончить, и как можно скорее.

Сундук! Ох и тяжел — четверо здоровенных мужчин с трудом погрузили его на арбу, в которую запряжен обычный осел вовсе не могучего сложения. Однако, по-видимому, довольно крепкий. Во всяком случае, поехала та арба не сказать что быстро, но вполне себе уверенно.

Куда? Сразу и не понять. В этом городе улицы не имеют названий, по крайней мере, Ибрагиму они неизвестны.

— Налево, еще раз налево, теперь… стой! Здесь же был проезд! — Раздосадованный караванщик яростно хлопнул себя по ляжкам.

— Был, — согласился молодой погонщик. — Пока в прошлом годе почтенный Аль Фахури не взял четвертую жену и не расстроил женскую половину дома. Теперь — вот!

И парень указал на стену, перегородившую проезд.

— А как же проехать дальше?

Равнодушное пожатие плечами и наглая улыбка.

— Вы заказали получасовую поездку, уважаемый, и сказали, что сами укажете путь. Так что или показывайте куда ехать, или сгружайте багаж. Или платите динарий, если хотите оказаться с другой стороны этого дома. Впрочем, динарий можно отдать в конце поездки. В нашем городе никто не смеет нарушать обещания. — Улыбка стала еще шире и еще нахальнее.

Точно! Местный кади владеет заклятьем правды, а наказания за ложь выносит жестокие. Здесь обманывать — себе дороже.

— Хорошо, будет тебе динарий. — Куда деваться.

Погонщик щелкнул кнутом, ослик всхрапнул, и повозка, скрипя и громыхая, неторопливо покатилась по кривым и узким улочкам.

— Узнаете место?

Ну, хвала Всевышнему!

— Да, сейчас налево, и… да, вон на тот двор. — Ибрагим указал на ничем не примечательные ворота.

— Ку… куда? Т-туда? — Парень внезапно стал заикаться.

— Ну да. А что такое? Подожди, я сейчас.

Караванщик подошел, постучал. В воротах приоткрылось окошко, в которое можно было увидеть только карий глаз и кривой, покрытый крупными порами нос.

— Чего надо? — раздался скрипучий голос.

— Я привез посылки из Александрии, Триполи и Туниса.

Ни к одному из этих городов сегодняшний сундук отношения не имел. Просто каждый раз приезжая на этот двор следовало говорить именно эти слова.

И дальше всегда происходило одно и то же — ворота со звонки скрипом распахнулись, открыв взору совершенно пустой двор. И собеседник куда-то исчез, послышался лишь его голос.

— Загоняйте арбу.

Ибрагим обернулся. Странно, погонщик вел ишака под узцы, втянув голову в плечи, шагал так, будто его ноги вдруг разучились сгибаться в коленях.

— Стойте! — вновь прозвучал скрипучий голос невидимого собеседника.

Осел замер, казалось, сам, до команды погонщика.

Тут же во двор выбежали двое мужчин с лицами, закутанными на манер пустынных кочевников. Легко сняли сундук, словно тот был не тяжелее пуховой подушки, и тут же утащили в дом.

А погонщик столь же шустро уволок ишака куда-то на улицу, напрочь забыв об обещанном динарии.

Однако!

Впрочем, кто знает, какие в Умирающем городе обычаи. Во всяком случае, Ибрагиму впервые потребовалась помощь в доставке посланий на этот двор, раньше вполне хватало собственных рук.

С другой стороны, деньги сэкономлены, и это радует. Осталось получить свое. Для этого следует пройти в ту же дверь, куда только что занесли сундук.

Ворота? Ого, они уже закрыты, и совершенно беззвучно. Ловко. Ну что же, вперед. Открываем дверь, входим. Обычный здесь полумрак, едва разбавленный светом единственной лампы, горящей неярким чадящим огнем, уютная прохлада. И пустота, даже только что привезенного сундука нет. Куда его утащили? Да какая разница.