Прямо посреди комнаты, как и всегда, одиноко стоит непривычный для Магриба стул. Как всегда садимся, ждем.

— Здравствуй, Ибрагим! — раздался голос. Не скрипучей, как раньше. Моложе, хотя и откровенно не юношеский. Обычно таким говорят крепкие сорокалетние мужчины. — Давненько не виделись.

— Да, уважаемый, последняя поездка оказалась долгой.

— Но удачной для нас обоих. Я получил важные известия от наших братьев, а ты — хороший заработок. И еще получишь, как обычно. А сейчас… что нового видели твои глаза, слышали твои уши?

Обычный вопрос, Ибрагим слышит его каждый раз, когда приходит в этот дом. А вот ответ, он обычным быть не может. В первый раз молодой Ибрагим стал рассказывать о красоте Багдада, величии дворца эмира и богатстве тамошнего рынка. В ответ услышал горестные вздохи и тихое причитание собеседника о глупости и даже никчемности человека, на которого, оказывается, были возложены такие большие надежды…

И то ли сами мысли прояснились, выстроились в ровные ряды, то ли сам Всевышний сжалился и привел их в порядок, но вдруг стало очевидно, что ничего нового для себя Старец горы не услышал. Какое ему дело до красот и богатств? Разве такие пустяки интересуют этого воистину великого человека? Тогда что? Да очевидно же, как только раньше об этом не догадался! Разумеется, судьбы братьев и сестер по вере. Что делает их жизнь лучше, а что, наоборот, тяжелее. Увы, в последнее время таких новостей становилось все больше и больше.

— Османы по-прежнему преследуют наших единоверцев, но в этом нет ничего нового, можно сказать, что к этой беде мы притерпелись. Плохо другое — гонения на ваших последователей стали яростными, как никогда ранее.

— Это не новость, увы. — Невидимый собеседник тяжело вздохнул. — Власть никогда не смирится с нашим движением, не признавшим своего поражения. Возобновив борьбу, мы не ждали ничего иного.

— Все так, но до недавнего времени мы были в безопасности здесь, под защитой тунисского паши. Сейчас же времена изменились. Узурпатор из кожи вон лезет, чтобы выслужиться перед султаном. И прежде всего за счет нас. Хватают и правых, и виноватых, пытают, добиваясь признания, и казнят страшно. В прошлом месяце сварили в кипятке семью, никакого отношения к нам не имеющую. Небогатую. Несчастным не у кого было искать защиты и справедливости.

— Знаю. Все знаю, уважаемый Ибрагим. Прежний паша был эмиром, он мог позволить себе не слишком яро исполнять волю Стамбула. Помимо родовых привилегий, за ним стояли купцы, ссориться с которыми никому не выгодно. Кроме нынешнего, возведенного на трон разбойниками пустыни и пиратами. И с этим ничего нельзя поделать. Если бы нашелся хоть кто-нибудь, имеющий законное право на тунисский престол…

Есть! Есть новость, которая, несомненно, порадует Старца! Ибрагим буквально почувствовал, как сам собой затянулся пояс халата, чтобы удержать тяжелый кошель. Пока не полученный, но уже неизбежный.

— По Тунису ходят упорные слухи, что дочь прежнего паши, принцесса Делал, жива. Два месяца назад стража перевернула весь город, искали девушку с круглым родимым пятном на правой кисти. Не нашли, но это не значит, что искать было некого. В то же самое время кто-то убил одного из магов паши, при этом разнеся вдребезги угол богатой гостиницы. Бесследно исчезла боевая галера, патрулировавшая побережье. Так что если Всевышний будет милостив…

— Кгх-м… — Показалось, что собеседник усмехнулся. Но нет, голос был по-прежнему спокоен. — Спасибо, Ибрагим, ты порадовал меня. Теперь возвращайся в Тунис. У купца Валида Хайама… знаешь его?

— Да, господин, я не раз водил для него караваны.

— Отлично. Так вот, возьмешь у него товар в Стамбул. В известном месте тебя ждет письмо. Отвезешь его также в Стамбул, оставишь где обычно. И удачи в делах, Ибрагим. Достойная плата уже ждет тебя.

Вот и все. Поклониться в пустоту и на выход. К двери с внутренней стороны прибит крюк. Когда Ибрагим входил, он был пуст, а сейчас на нем висит кошель. Ну-ка? Однако! Не зря, оказывается, затягивался пояс — такую тяжесть просто так не удержать!

Когда уже вышел на улицу и отошел шагов на сорок, навстречу попались юноша и девушка. Те самые, что пришли с его караваном. Идут в тот же дом? Какая разница! Старец горы не терпит внимания к своим делам.

А мимолетное предположение Ибрагима оказалось верно: молодые люди действительно вошли в те же ворота и через ту же дверь попали в ту же пустую комнату. Стоя поздоровались с невидимым собеседником, начисто проигнорировав стул.

— И вам доброго здоровья, дети мои. Ни о чем не спрашиваю, ибо слава о делах ваших достигла моего слуха еще месяц назад — негодяй отныне никогда не будет препятствовать нашим делам.

— У покойника это вряд ли получится, господин, — позволил себе пошутить юноша.

— Тебе кажется, что это весело? Может быть тебе даже нравится лишать людей жизни? Может быть ты ошибся с выбором пути? У палача в этом деле больше возможностей и куда как меньше риска.

Молодой человек закашлялся, пытаясь скрыть смущение. Старец прав: убийство — крайняя мера, прямой дорогой отправляющая виновного в ад. Только великая цель извиняет этот грех, но истинный жертвующий идет на него, радуясь лишь выпавшей ему чести погибнуть во славу веры.