– Какой?

– Куда ты хотела бы ходить на наших встречах. Как именно их проводить. Сколько их будет.

«Я хочу их много, бесконечно, до конца жизни. Разных» – кисло подумала Хелена, упрекнув себя за то, что, вероятно, думает о несбыточном. Так ведь не ответишь?

Ей было некомфортно, неуютно, потому что отсутствовало знание – кто она для него? Зачем все это вообще? Стоит ли начинать, если человек пришёл «просто попробовать»?

Пропал аппетит, платье снова показалось тесным.

Сейчас она всё испортит своим вопросом. Но прояснит всё разом – так должно быть, даже, если ответ будет не тем и ей не понравится.

– Скажи, – комок встал в горле, хотелось умолкнуть, но Хелена заставила себя продолжить, – кто я для тебя? Надолго?

Господи, так не спрашивают, не спрашивают на первом свидании. Мужики страшно этого боятся, ведь их любимый ответ: «Время покажет, посмотрим. Зачем торопить события?»

А она ненавидела «подвесы» – даже ложь лучше, чем этот уход в сторону.

Вот и всё.

Ужин завершится даже не начавшись, если одно не то слово, если один увиливающий неуверенный взгляд.

Но Эйдан не отводил глаза, и ей сделалось совсем муторно.

– Надолго, – вдруг ответил он, – насовсем.

Она вдруг ощутила, что он не пацан, совсем не пацан, который будет бегать от правды. Он человек, который пришёл, приняв определённое решение. Но всё еще не верилось, хрупкое нутро дрожало.

– Насовсем?

– Да. Я готов сделать тебя своей официально хоть сейчас, если ты к этому готова. Я буду ждать, если тебе нужно время, чтобы стать к этому готовой. А череду наших встреч по списку или без него можно проводить в любой момент. И до конца жизни.

«Это ведь просто повод для беседы» – глаза Эйдана были глубоки и серьезны. «А я здесь не для того, чтобы уйти».

Это сказка?

Кто-то поместил её в лучший сценарий жизни, выдав его наградой за перенесённые обиды и страдания? Это параллельный кусок жизни, который однажды закончится?

– Почему я? – вдруг спросила Хелена шёпотом. – Я ведь даже не… особенно красивая.

Когда и как ты мог меня полюбить? Ведь «насовсем» – это об этом.

– Ты прекрасная. И, если ты о том, что другие женщины имеют другую толщину губ, признанную модой, иной разрез глаз, рост или формы, то я тебе скажу, что готов отмести их всех разом, чтобы снова увидеться с тобой.

Она впервые ощутила себя особенной. Нужной, удивительной, уникальной. Такой, «каких больше нет» – бесценное чувство. И вот откуда бережность в его глазах.

Нужно было есть, но Хелена поняла, что плачет – вся печаль, накопленная в прошлом, вдруг отпустила, пролившись по щекам.

Это её мужчина. Он пришел к ней.

И этот самый мужчина, увидев, как тихо дрожат от всхлипов её плечи, поднялся, пересел, усадил её к себе на колени, прижал к груди.

– Ты… правда… для меня?

– Правда.

«А ты для меня».

Всё верно, иначе его бы здесь не было.

– Как тебя… зовут?

Больше он не «Аш Три» и никогда им будет.

– Ллен. Ллен Эйдан – я знаю, имя странное…

– Ллен?

Оно так мягко скользило по языку, казалось необычным, далёким, пахло незнакомым миром.

– Оно… похоже на моё.

Господи, она как дурочка разрыдалась. Что за встреча? Какой теперь блин идеальный макияж?

– Мы не будем есть, пока я поправлю потёкшую тушь, ладно?

– Конечно.

Её держали, как девочку, девушку, женщину, как любовь… Как чью-то «свою» любовь.

Ему не нужна была еда – она чувствовала. Не нужна просто постель, ему нужно время – время с ней. И это было бесценно.

А после случился поцелуй – нежный, почти невесомый, который «я тут, я для тебя». И вдруг стало понятно, что будет здорово. Не важно, потёкшая тушь или нет, не важно, остыло ли мясо с овощами, не важно, чем они будут заниматься. Начинается новый период жизни, называемый «их».

Горячая шея, её пальцы, обвитые вокруг неё, пахнущая лосьоном для бритья щека. И эти губы, навсегда стершие с души ощущение одиночества. Оставившие позади словосочетания «я сама», «пусть так», «я справлюсь». Он не хотел, чтобы она справлялась, он хотел быть рядом.

Ей никогда не было лучше, чем у него на коленях с мокрыми дорожками под глазами, с его дыханием на своем виске.

И где-то совсем недалеко, внутри, в самом центре души тепло, с любовью улыбалась мама.

«Молодец, дочка… Я рада за тебя. Ты у меня умница…»

Вот что такое дом, стало вдруг понятно. Вот как это ощущается.

Будет много рассветов и закатов, много нежных фраз, когда-то прозвучат слова любви и отразятся во множестве вариаций.

Но сначала потёкшая тушь…