Меня разбудил странный шум, словно в окно спальни пытался кто-то пробраться. За тяжёлыми гардинами, задёрнутыми, чтобы утренний свет (а также любопытные мордахи) не мог заглянуть в комнату.

Я зевнула и попыталась выбраться из кровати посмотреть, что там за шум. Неужели мальчишки таки решили штурмовать папины… о, теперь уже наши комнаты?

Выбраться мне не удалось. Тяжёлая горячая рука Кардуса, обнаружившаяся на талии, властно прижимала, не давая вскочить.

— И куда ты собралась? — промурлыкал он, подтягивая меня поближе к себе. — Снова решила сбежать?

— И никуда я не сбегала, — прижмурилась я, поворачиваясь, чтобы прижаться к своему теперь уже мужу уже аж недельной выдержки. — Подумаешь, отлучилась всего на пару часиков!

— Да-да, — кивнул он, проводя рукой вдоль моего позвоночника ниже и ниже, чтобы собственническим жестом сжать бедро. — Посередине ночи мне пришлось искать свою жену в саду… В компании таких же полуночников, какими, как выяснилось, являются все мои дети.

— Ну я не виновата, что пажучков можно ловить только ночью, — пробормотала я, зарывшись пальцами в волосы мужа и утыкаясь носом в шею. — Ммм… ты так вкусно пахнешь!

— Ну надо же! — ехидно ответил Кардус. — А я уж думал не дождусь!

— Не дождёшься чего? — я лениво приоткрыла один глаз.

— Совращений, конечно! И домогательств. Мы женаты уже почти неделю, и всё это время совращаю тебя исключительно я!

— Ну извини, — хмыкнула я, снова начав прислушиваться к возне за окном. — Я то-олько соберусь, а ты уже сам начинаешь меня соблазнять. Я не виновата, что у тебя так хорошо, можно сказать, профессионально, получается.

Кардус самодовольно ухмыльнулся и только притянул меня поплотнее, явно собираясь показать мне, как нужно правильно соблазнять, как в окно что-то просто немилосердно грохнуло, с подоконника упала забытая там книга и вазочка с одинокой розой.

Я подскочила на кровати.

— Нет, я так не могу! — возопила я. — Там кто-то ломится! Если это дети, то нужно что-то делать! Это же третий этаж!

— Как залезли, так и слезут, — философски заметил Кардус, не выказывая никаких признаков беспокойства. А чего беспокоиться? У него этих детей вагон и маленькая тележка, если парочка убьется, выпав из окна, ничего страшного.

— Нет, я так не могу! — сообщила я повторно, начав выпутываться из объятий мужа, одеяла и безжалостно скомканной простыни, свидетельницы его горячих ночных мастер-классов по соблазнению меня… Не то чтобы я сопротивлялась, но его пыл — это было нечто невероятное. Впрочем, я тоже открыла в своём новом теле такие неиссякаемые запасы страсти, что, вкупе с моим многолетним опытом из прошлой жизни, это дарило нам с Кардусом… ух, что это нам дарило!

Так. О чём это я? Я на мгновение замерла, собираясь с мыслями, но тут новый стук в окно, сопровождающийся какими-то приглушёнными воплями, заставил меня выскочить из кровати и, накинув халат, кинуться к источнику странных звуков, чтобы рывком раздвинуть шторы и замереть от неожиданности.

— Я так понимаю, ваш эксперимент увенчался успехом, — заметил Кардус, привстав на кровати и тоже изучая открывшуюся нам картину. А там было на что посмотреть!

На широком подоконнике снаружи было выстроено (не могу сказать, что свито, именно выстроено) неряшливое гнездо из палок, веток и листьев. Оттуда же торчала забытая когда-то в саду Шемроком подзорная труба, какие-то тряпки, в которых я опознала шаль Стелларии, полосатый носок Лето, чей-то остроносый туфель, и парочка свежесорванных цветов.

На этом невозможном гнезде восседала самая красивая птица, которую я когда-либо видела. Нет, я таких не видела вообще, потому что у нас на Земле не существуют птицы с радужным оперением, сияющим собственным светом, с яркими изумрудно-зелёными глазами, хохолком, словно унизанным на кончиках пёрышек бриллиантами… А рядом, раздувая переливчатые пёрышки на горле и испуская мелодичные трели, топталась ещё одна такая же птица, распуская пушистый хвост, как у павлина, но короче, ярче и рассыпающий разноцветные искры.

Единственное, что мне подсказало, что это, скорее всего, действительно наши жабонки, так это короткие широкие клювы… ну и кошмарное гнездо тоже служило неплохой такой подсказкой. А так они отличались от невзрачных буроватых птиц, как… как… я даже сравнения не могла подобрать, настолько у меня перехватило дыхание от восторга. Это были какие-то ожившие драгоценные камни, а не птицы!

— Ну, теперь, когда мы поняли, что спальню придётся делить ещё с одной парой, может вернёшься, наконец, к покинутому мужу? — поинтересовался Кардус.