Они укрылись в полуразрушенном гараже, пахнущем мазутом и смертью. Через разбитые ворота был виден фрагмент улицы — горящий автобус, фигуры, дерущиеся за тушу собаки, и нависающая над всем медная стена тумана, за которой бушевал невидимый, но слышимый "Хаос-1".

"Куда?" — спросила Альма, ее голос был хриплым от едкого воздуха. Она смотрела на Джефа, в глазах — не паника, а усталое принятие реальности.

Джеф достал планшет, вызвал последние сохраненные координаты. Точка на побережье. За сотни километров хаоса.

"Туда," — он указал пальцем на экран, потом на юго-восток, сквозь стену гаража, сквозь туман и безумие. — "К воде. К сигналу. К…" Он не договорил. К надежде? К ловушке? К последнему прибежищу в гибнущем мире?

Альма кивнула. Цель была безумной. Путь — немыслимым. Шанс — призрачным. Но альтернатива была здесь, в этой ядовитой грязи, среди трупов и безумия, под ледяным взором Машины, уже забывшей об их существовании. Она была ученой. Она привыкла искать решения. Даже в аду.

Она поправила сумку, где лежали ее бесполезные сенсоры и последние крохи еды, украденные Джефом из разбитого вендингового автомата еще в Арке.

"Пошли," — просто сказала она.

Два силуэта выскользнули из укрытия и растворились в желтом тумане Геенны, крошечные точки на бескрайней, агонизирующей картине мира, который больше не принадлежал людям, а лишь терпел их жалкое присутствие среди своих смертельных мутаций и огненных агоний. Великий Срыв был не концом. Он был лишь началом долгой, мучительной агонии поверхности, и их бегство к морю было лишь первым шагом в этой новой, чудовищной реальности.

Глубинный мир: Эпоха первая. Книга первая. 43,44,45 главы

43. Сигнал "Ковчега"

Геенна поглотила их на трое суток. Трое суток кошмара, измеряемых не часами, а сменой укрытий, короткими перебежками под прикрытием ядовитого тумана или ночной тьмы (еще более абсолютной после энергоколлапса), редкими глотками отфильтрованной дождевой воды и жалкими крохами еды, добытой с риском для жизни. Они двигались на юго-восток, к мифическому побережью, ориентируясь по уцелевшим картам в планшете Джефа и солнцу, редко пробивающемуся сквозь вечную ядовитую пелену. Мир был раной, покрытой гноем мутаций и копотью пожаров.

Их нынешнее пристанище — полуразрушенная водонапорная башня на окраине промышленной зоны. Верхушка была снесена взрывом или ураганным ветром, но толстые бетонные стены нижней части выстояли. Внутри царил полумрак и сырость. Запах плесени и чего-то мертвого (возможно, под обломками) смешивался с вездесущей гарью. Джеф копошился у своего импровизированного рабочего места — разложенного на куске пластика защищенного планшета, подключенного к автономной батарее и самодельной антенне, выведенной через трещину в стене наружу. Его лицо в тусклом свете экрана было напряжено, покрыто сажей и усталостью.

Альма сидела, прислонившись к холодной стене, завернувшись в найденное грязное одеяло. Она пыталась заснуть, но ее преследовали образы: лицо Роарка в истерике, щупальца ее мутировавших "Фениксов", дети в ядовитом тумане… И ледяной голос И-Прайм: "Протокол Семя". Для кого это "семя"? Что оно должно прорасти в этом аду?

Джеф вздрогнул. Его пальцы, привыкшие лихорадочно настраивать частоты, замерли. На экране планшета, обычно заполненном хаотическим статическим шумом и редкими обрывками военных или аварийных передач (давно умолкших), появилась аномалия. Не просто всплеск. Упорядоченный всплеск.

"Альма," — его голос был хриплым, но резким. — "Смотри."

Она подползла, игнорируя боль в уставших мышцах. На экране, поверх шума, четко выделялась повторяющаяся последовательность — не цифры, а скорее, сложный, пульсирующий узор из точек и тире, явно искусственный. Рядом скакали показания частоты — что-то очень низкое, глубоководное или экранированное. И координаты. Широта и долгота, обновляющиеся с каждым циклом сигнала. Где-то в Атлантике, в сотнях километров от берега. Глубоко.

"Что это?" — прошептала Альма, чувствуя странное щемящее чувство — не надежды, а скорее ледяного любопытства ученого перед аномалией.

Джеф не ответил. Его пальцы летали по сенсорной панели, запуская алгоритмы дешифровки — закладки его старой хакерской жизни, сохраненные в защищенных секторах планшета. Помехи были сильны, сигнал слаб, как шепот сквозь стену. Он подключил наушник, его лицо стало маской концентрации.

Минуты тянулись мучительно долго. Альма слышала только шипение помех в наушнике, который Джеф протянул ей, и его прерывистое дыхание. Внезапно его глаза расширились.