Я налетел на бельевую верёвку, и она с громким лязгом лопнула. Свет факелов мелькнул по стенам. Раздались приказы на арабском.

У дальнего угла было сложено несколько старых поддонов. Я поднял верхний и прислонил его к шлакоблокам, используя его как импровизированную лестницу. Примерно в двадцати метрах по другую сторону стены проехала машина, её фары мигали по верху. Схватив охапку белья с верёвки, я перелез через перила. Когда я упал, раздались два выстрела, тяжёлые, из АК. Эти ублюдки даже не поняли, во что, в кого и зачем они стреляют. Американские голоса эхом разносились по переулку. «Не стреляйте, не стреляйте!»

Если эти иракцы были обучены Газом, то он заслуживал увольнения.

Я приземлился на твёрдую землю и снова побежал. Моя рука опустилась на талию: поясная сумка всё ещё была со мной.

Я подъехал совсем близко к дороге и остановился. Позади меня никто не преследовал, просто шум и суета.

Я бросил одежду на землю и сорвал с себя рубашку. Влажная футболка из кучи, как я надеялся, отмыла большую часть крови и пота с лица и рук. Затем я натянул старую полосатую рубашку, от которой и следа не было, как от стирального порошка.

Я вышел на улицу и повернул направо, держась в тени, быстро двигаясь, опустив голову. Снова осматривая эти заросшие водорослями трещины на асфальте, я жадно глотнул кислорода, пытаясь замедлить шаг. Пот ручьями ручьём тек по лицу, щипал глаза.

Магазины были открыты, и на проводах висели голые лампочки. Люди сидели у кафе, пили кофе и курили, погруженные в разговоры. Примерно в пятидесяти метрах от нас стоял ряд из трёх припаркованных такси. Двое парней прислонились к первому – ржавому «Олдсмобилю» 1980-х годов с оранжевыми крыльями. Я подошёл к ним, улыбаясь как мог, и показал большой палец вверх. Они улыбнулись в ответ. Оба были молоды, с зачёсанными назад волосами и недельной бородой. Рубашки выбивались из брюк, и оба были в сандалиях на босу ногу.

«Ладно, поехали, поехали!» Я запрыгнул на заднее сиденье «Олдсмобиля», прежде чем водитель успел возразить. Из прорезей в сиденьях вырвался грязный поролон, а из флакона автомобильного освежителя воздуха, воткнутого в прикуриватель, испарились розы.

Один из молодых парней открыл водительскую дверь и наклонился. «Вы платите доллары?»

«Да, доллары, без проблем».

Он улыбнулся, сел за руль и повернул ключ зажигания. «Куда мы едем?» Он хорошо говорил по-английски, и его явно не смутило, что в кабине оказался белый парень, хотя столкновение произошло всего в двухстах метрах.

«Австралийское консульство. Вы его знаете?»

Он втиснулся в поток машин, затем по пути проверил перекрёстки слева и справа. Большинство светофоров не работали, а даже если бы работали, никто бы не обратил на них особого внимания. Это напомнило мне Африку. Он повернул голову. «Это далеко, мистер. Должно быть, стоит двадцатку».

Я улыбнулся ему. Он мог бы запросить и сотню, мне было всё равно. «Без драмы, приятель».

Лицо его вытянулось. Он только что понял, что мог бы добиться гораздо большего. Чтобы утешиться, он вставил кассету в проигрыватель, и из динамиков раздался голос Джорджа Майкла. «Что вы здесь делаете по ночам, мистер?» Он снова повернул голову. «Ничего хорошего из одного человека. Большие неприятности».

«Я журналист. У меня сломалась машина. Они пытаются разобраться, но мне нужно в консульство. Я потерял паспорт».

Он кивнул и тихонько подпевал Джорджу. Я поглядывал на дорогу, высматривая «Хаммеры» и машины с мигалками, но видел только один из красных двухэтажных автобусов, курсирующих в городе, проезжавший по встречной полосе. Пот ручьём лился из каждой поры, тело начало приходить в себя.

Что, чёрт возьми, всё это было? Неужели Временная коалиция так отчаянно хотела замять историю Боснии? Не может быть. Убийство граждан США выглядело бы на первых полосах ещё хуже. Так был ли Бензил целью? Скорее всего; похоже, любой, связанный с Нухановичем, был в списке на расстрел. Но кто это сделал? В этом проклятом месте, любой из тысяч. Держу пари, Нуханович бы знал.

62

Я откинулся на сиденье, стараясь держаться как можно ниже, не вызывая подозрений у водителя, и начал выковыривать из рук стакан. Это уже вошло у меня в привычку.

Водитель всё ещё напевал Джорджу, распевая «Вера». «Откуда вы, мистер?»

'Австралия.'

«О. Я скоро еду в Лондон. Там живёт моя сестра. Я поеду водить такси к её мужу. Ещё три недели!» Он кивнул сам себе, очень довольный. «Вы едете в Лондон, мистер?»

«Нет, если я смогу этого избежать».

Мы не провели в такси и двадцати минут, когда я увидел полутемный знак «Аль-Хамры». Либо Роб на обратном пути увлекся тренировками по борьбе с слежкой, либо просто было многолюдно. «Мне казалось, ты сказал, что это далеко?»

Он улыбнулся в зеркало заднего вида. «Вам повезло, мистер. Некоторые водители возят вас в плохие места за деньги. Плохие люди в Саддам-Сити платят мне пятьдесят долларов. Но я хороший таксист. Я хороший лондонский таксист».

Мы всё ещё были на главной улице, совсем недалеко от поворота к отелю. «Можешь высадить меня здесь. Я пойду пешком».