— Вот вы, Полина, сказали, что ко всему относитесь равнодушно. Так?

— Ну, да.

— И ничто вас не может тронуть?

— Ну как не может… — растерялась Полина. — Горе если какое, тогда да. Если с ребенком вдруг что, со здоровьем — у меня дочке три с половиной годика. Родители не очень молодые уже.

— А если вашей семьи не касаться? — допытывался Юрий. — Если вообще, в целом, рассуждать?

— Не знаю. Меня, например, раздражает, когда на аватарки свечки ставят, если, например, люди погибли в катастрофе. Даже если дети. Потому что все скорбят как-то неискренне, как по заказу. И только если это наши гибнут. А если где-нибудь в Шри-Ланке людей убило, так никому дела нет. Хотя те же люди… Я коряво рассуждаю?

— Нет, нет, продолжайте. — Он внимательно слушал, щуря глаза.

— На самом деле, я думаю, смерть — не самое плохое. Ну не то что плохое, сейчас попытаюсь объяснить. — Полинины мысли разлетались в разные стороны, как пылинки, не желая собираться в слова. — В общем, самое страшное происходит, когда жизнь идет себе, продолжается. Например, у меня был муж. Мы прожили вместе шесть лет, дочка у нас родилась. И муж меня бил.

— За что?

— Как это обычно бывает, за то, что ругала, когда он нажирался, как свинья. Так вот, если б муж меня убил, поставил бы кто свечку на аватарку? Нет, конечно. Кому какое дело до чужой женщины?

— Мой отец тоже бил мать.

— За что?

— Сейчас я думаю, она просто его раздражала.

— Ну, может, я тоже своего раздражала, но разве же это повод… Так а ты?.. — неожиданно даже для себя она начала ему «тыкать». — Тоже жену бил?

— Нет, я сестру свою бил, — пристально глядя на Полину, ответил Юрий.

— Ну-у, так всегда, — протянула Полина. — Мальчишки обижают девчонок. Хоть вам и говорят с детства, чтоб вы нас не трогали.

Отхлебнув виски, Юрий серьезно объявил:

— Я сейчас такое тебе расскажу, что точно не оставит равнодушной. Перестанешь плечами пожимать наконец.

— Попробуй, — устало сказала Полина.

Зря я стал военным. Меньше всего люблю исполнять приказы. И это не из-за самолюбия, просто я не переношу, когда говорят: делай вот так, но не объясняют почему. А мне всегда было интересно, почему все столь уверены, что нужно поступать так, а не совсем наоборот? Никогда мне не давали внятного ответа. Позже я понял, что большинству людей в качестве ответов на жизненные вопросы вполне подходят готовые инструкции. Но только не мне.

В детстве я больше всего ненавидел этот дурацкий постулат: «Девочек бить нельзя». Почему? Почему нельзя? Потому что они слабее? Может быть, но они и подлее. Как моя сестра. И я уверен, что женщины в основном такие, как она.

Что ты головой мотаешь? Не согласна? А я сейчас тебе расскажу.

Каждое лето мы с малых лет ездили к бабушке. Она, кстати, тоже военный. Или как правильно сказать — военная? В общем, работала завхозом в военной части. Короче, раньше очень занятая тетка была, а потом вышла на пенсию и вспомнила, что у нее есть внуки на Севере. Она нашу маму, конечно, страшно не любила, и мы думали, что и нас заодно, поэтому даже побаивались в первый раз к ней ехать. Но я-то зря боялся — я ей сразу понравился.

Это, наверное, потому, что я не похож на маму. Хотя я и на отца не особенно похож. Я всегда был сам по себе. Самостоятельный — мог один играть. А вот Юлька — сущее наказание. Не замолкала ни на секунду, приставала к бабушке с дурацкими вопросами. Про себя вообще молчу — меня она всю жизнь донимала. Ясно, что бабушка всегда больше любила меня, и в любых ссорах принимала мою сторону.

Бабушка даже купила дачу за городом, чтобы мы, приезжая из Заполярья к ней на лето, могли проводить время на природе.

Так вот, о Юлькиной подлости.

Мне было лет девять, и пошли мы с ребятами на рыбалку. Эта тварь поползла за нами, хотя я ей раз сто сказал, что девчонки на рыбалке — это стыдоба. Плетется за нами, еле поспевает и делает вид, что сама по себе идет. Иногда я не выдерживал и оглядывался на нее:

— Сука! Что ты тащишься за нами?! Иди домой!

Пацаны мне потом уже сказали: да пусть идет, чего ты, ей пять лет, чем она нам помешает.

Сели мы с удочками, закинули приманку. Как раз эта сволочь пришла, встала чуть в стороне от нас. На меня не смотрит, типа независимая же.

Я ее предупредил:

— Начнешь орать или даже просто разговаривать — убью.

Она и бровью не повела. Стоит, на речку смотрит, комариный укус расчесывает.

Через полчаса гляжу — круги по воде. Мы с пацанами приготовились в предвкушении. А оказалось, это моя идиотина камушки в речку бросает.

— Эй ты! Говна кусок! Перестань! — говорю ей.

Она отбежала в сторону.

Все вроде стало нормально. Я даже одного окушка поймал.

Потом смотрю — опять круги по воде. Ну, предупреждал же ее — убью!