– Ушла… Говорю же, странности на каждом шагу. Так вот, никакого аукциона не будет. Просто мы ждем одного известного коллекционера, чтобы он выбрал себе куклу. А вам кто сказал про аукцион?

– Да я даже и не знаю… Кто-то из ваших подруг. Может, Зоя? Я ей сегодня звонила, сказала, что хотела бы встретиться с вами, поговорить, сестру помянуть…

Потом Софью окружили и все остальные. Ольга, которая уже пришла в себя, тоже, все еще находясь под впечатлением сходства, присела рядом с ней и не спускала с нее глаз.

– Девочки, наш коллекционер опаздывает уже на полчаса! – вдруг заметила Тамара, оглядываясь, словно где-то среди присутствующих мог затесаться московский адвокат. – Может быть, сядем уже за стол, нальем чаю? Зоенька, включи чайник. Чай я уже заварила.

И только все расселись, как в дверь постучали. Все затихли, уставились на дверь. Тамара подошла и сама открыла ее.

Вошла высокая рыжеволосая молодая женщина в джинсах и белой рубашке.

– Добрый вечер, – улыбнулась она. – Борис Михайлович задерживается, он извиняется. Думаю, минут через сорок будет. И, обратившись к Тамаре: – Это я с вами, наверное, разговаривала. Меня зовут Евгения, можно просто Женя. – И она протянула ей руку.

Она так вжилась в свою роль жены коллекционера, что уже и сама начала поглядывать на дверь, словно сейчас та откроется и она увидит своего Бориса.

Первые несколько минут, пока Тамара разливала чай по чашкам, а мастерицы разглядывали во все глаза Женю, никто не проронил ни слова. Потом вдруг Зоя не выдержала и, набравшись храбрости, спросила у нее:

– Так это вы та самая жена нашего коллекционера кукол? И одновременно родственница или знакомая семьи Борисовых, которая так активно вмешивается в дела нашего города?

Тамара встала и посмотрела на Зою таким убийственным взглядом, что Зоя, не выдержав его, снова вернулась на свое место.

– А что? Я ее узнала, это она тогда на заправке была за рулем, когда Ленка Борисова чуть ли не за руку вытаскивала Лебедева из моей машины. Вцепилась в него мертвой хваткой! Получается, что это вы все придумали, позвали сюда всех, собрали, чтобы… Чтобы что? Вот лично я не понимаю, что вам от нас нужно. Софья Евгеньевна здесь, это понятно. С кем, как не с нами, с близкими подругами Фаи, она должна была встретиться, чтобы помянуть сестру? А вы? Что вы молчите?

Женя, придвинув к себе чашку с горячим чаем, пожала плечами и улыбнулась.

– Но я действительно жена адвоката Бронникова, и он на самом деле должен появиться здесь с минуты на минуту, чтобы выбрать куклу. Да, вот у него такая странность – он коллекционирует куклы. Не понимаю, откуда вдруг такая агрессия? Что я вам сделала?

Тамара все еще продолжала стоять с зажатой в руке чайной ложкой, нахмурив брови и скривив в брезгливой гримасе рот, с видом человека, у которого на глазах разваливается что-то важное и ценное, что им было создано с большими усилиями. Она была в шоке от того, как ведет себя Зоя. Промелькнула мысль: а ведь Тронникова, пожалуй, влюблена в учителя! Не зря она так бесится, когда вспоминает тот случай на заправке.

– Женечка, – Тамара невольно перешагнула какую-то свою внутреннюю грань, мешавшую ей запросто общаться с московской гостьей, и заставила себя воспринимать ее просто как обычную девушку, без налета важности, несмотря на то, что она является женой Бронникова, – прошу вас, не обращайте внимания на нашу Зою. Знаете, как это бывает в таких маленьких городах, как наш, все мы – как большая семья. И мы очень настороженно встречаем чужаков. И так было всегда…

Она вошла в ступор и уже не знала, что делать и как вести себя дальше.

– Тамарочка, успокойся, – сказала Эмма. – Все нормально. Садись, налей себе еще чаю… Давайте угостим гостей, Женю и Софью Евгеньевну нашей фирменной калиновской выпечкой, посидим, поговорим. А там, глядишь, и приедет наш коллекционер.

– Вот именно! – уже окончательно придя в себя, поддержала ее Ольга Курасова. – Только я, между прочим, пеку не хуже, да, Тамара? Не понимаю, зачем было покупать эти булки, тратить деньги, когда я сама могла бы испечь пирог.

Все, кто ее знал, поняли, что она не могла не сказать этого, не могла не напомнить всем, что ее пироги так же славятся на весь город и что она вообще собирается открыть собственную кондитерскую.

– Олечка, да всем известно, что твои пироги – выше всяких похвал.

А потом произошло и вовсе нечто из ряда вон: за окнами раздались выстрелы. Да такие громкие, что все повскакивали со своих мест и бросились к окнам!

– Господи, только бы не Боря! – воскликнула Женя, проталкиваясь к окну, чтобы потом так же энергично кинуться в противоположный угол комнаты, туда, где на стульях были разложены сумки. Сердце ее бешено колотилось, словно она и впрямь могла предположить, что где-то здесь, в Калине, сейчас может находиться ее муж.