Да, были два Наполеона:

Один из книг, с гравюр и карт.

Такая важная персона.

Другой был просто — Бонапарт.

Один с фигурой исполина.

Со страхом смерти не знаком.

Другого била Жозефина

В минуты ссоры башмаком.

Один, смотря на пирамиды.

Вещал о сорока веках,

Другой к артисткам нес обиды

И оставался в дураках.

Мне тот, другой, всегда милее.

Простой обычный буржуа.

Стихийный раб пустой идеи.

Артист на чуждом амплуа.

Я не кощунствую: бороться

Со всей историей не мне…

Такого, верю, полководца

Не будет ни в одной стране.

Наполеон был наготове.

Всесильной логикой штыка

По грудам тел и лужам крови

Всего достичь наверняка.

Ему без долгих размышлений

Авторитетов разных тьма

Прижгла ко лбу печатью «гений»

Взамен позорного клейма..

Но тот, другой, всегда с иголки

Одетый в новенький мундир,

В традиционной треуголке.

Незрелых школьников кумир.

Мне и милей и ближе втрое,

И рад я ставить всем в пример,

Как может выбиться в герои

Артиллерийский офицер.

«Сатирикон», 1912, № 36

Поэтам

Пусть душа безвременьем убита:

Если в сердце алая мечта.

Не бросайте розы под копыта

Табунов усталого скота.

Замолкайте. Время не такое.

Чтобы нежность белого цветка

Разбудила гордое в герое.

Увлекла на подвиг дурака…

Все мертво. Ни песен, ни улыбок,

Стыд, и муть, и вялость без конца,

Точно цепь содеянных ошибок

Нам связала руки и сердца…

Все сейчас — моральные калеки.

Не для них ли, думаете вы.

Говорить о счастье, человеке

И о тихом шелесте травы…

Не поймут, не вникнут, хоть убейте.

Вашу святость примут за обман.

Не играйте, глупые, на флейте

Там, где нужен только барабан…

Нашим дням, когда и на пророке

Шутовства проклятого печать.

Не нужны ласкающие строки:

Научитесь царственно молчать.

«Сатирикон». 1912, № 44

Легенда о страшной книге

Сергею Горному

Ему надевали железный сапог

И гвозди под ногти вбивали.

Но тайну не выдать измученный смог:

Уста горделиво молчали.

Расплавленным оловом выжгли глаза

И кости ломали сердито.

Был стон, и струилась кроваво слеза.

Но тайна была не раскрыта.

Сидит инквизитор, бледней полотна:

«Еще отпирается?!. Ну-ка!»

Горящая жердь палачу подана,

Готовится новая мука.

«Сожгите! Но тайну узнайте вы мне —

Пусть скажет единое слово».