— Сядь лицом к стене.

Тюремные порядки, какие-то. Сопроводили, лицом к стене, на допрос привели, что ли. Не возмущаться же. Пришлось подчиниться. Опустилась на жесткий табурет. Ладони немного похолодели. Как бы я не успокаивала себя и не храбрилась, было страшно. Мало ли что этим виррам загадочным в голову придет. Дернула головой, когда обжигающе горячие ладони легли на голову у висков.

— Мне тоже не сильно нравится трогать всяких замарашек, — прошипел парень и чуть сжал мою голову, — сиди спокойно и все пройдет легко.

В следующее мгновение показалось, что я падаю в бездну. Голову прошибло током. Захотелось кричать и вырваться из захвата. Боль нарастала. Но я словно окаменела. А тиски из раскаленного железа все сжимали, давили на голову. Боль была адская. Казалось, что кто-то вбивает гвозди в голову. А я в это время все падаю и падаю.

Холод накатил так внезапно, что показалось, что меня окунули в ледяную воду. Перед глазами промелькнула картинка: темная пещера, холодная, как и всегда, влажная, слышно, как где-то капает вода, какой-то гул.

Все закончилось так же неожиданно, как и началось. Я вновь сидела на табурете. Ну как сидела, лбом упиралась в прохладную деревянную стену. Это меня и удерживало от падения. Часто-часто моргала, чтобы картинка из опостылевшего кошмара, который мучил меня много лет исчезла из мысленного взора. Эта пещера снилась мне уже так давно, что я и не помнила, когда это началось. Только просыпалась я всегда с головной болью и в поту. Сейчас не спала, но ощущения были схожие. — М-можно в-воды, — сипло попросила я. Силы покинуди. Дрожь била с такой силой, что я рисковала упасть с табурета. Воду мне дал мой сопровождающий. Он же помог подняться. Кажется, он искренне беспокоился. Или мне так хотелось, чтобы хоть кто-то за эти дни проявил ко мне сочувствие. Перед глазами все плыло. Лишь вскользь увидела своего мучителя. И немного порадовалась, что ему тоже нехорошо. Он тяжело дышал, снял свои очки и держался за голову.

— Вроде, чисто. Блок… поставил. Но ее на острове надо показать кому-нибудь. Чья?

— Вирра Ториэса.

— А-а, сам тогда разберется. Просто передай.

Я в диалоге не участвовала. Да и не особо поняла, о чем речь. Меня больше мой разваливавшийся организм беспокоил. Мне нужна была передышка.

Меня увели на нос корабля. Не помню, как мы проделали этот путь. Перед глазами была пелена, которая иногда вспыхивала яркими звездами боли. Когда немного осмотрелась, поняла, что не одна. Тут оказались еще три девушки. Они сидели у борта и тихонько о чем-то разговаривали. Подвели к ним и с силой усадили. Тут же подбежал молодой парнишка в темной одежде и сунул деревянную чашку, наполненную водой. К которой я сразу припала губами. Уже неплохо.

— Не вставать, — сухой приказ и высокий парень покинул нас.

— Еще одна, — улыбнулись девушки, — тебя откуда такую серенькую взяли?

Они излучали радость и воодушевление. И выглядели гораздо лучше замученной, потрепанной ветрами и солнцем меня. Трудно было не отметить и симпатичных, пусть и вульгарных платьев. Яркие, с глубокими вырезами на груди, с огромными разрезами на юбках, из-под которых сейчас выглядывали стройные ножки. Чистая кожа, яркий, вечерний макияж, волосы, уложенные крупными локонами. Девушки словно собирались на вечеринку, а попали на это гнилое судно.

— А вы? — немного растерянно спросила у подруг по несчастью.

— С салона, конечно, — склонила голову на бок одна из них. — Я из салона мадам Велюры, они, — кивнула на двух других, — от Тэрриса. А ты?

— А меня у Белого Элла купили.

— Не слышала о таком, — беззаботно ответила незнакомка. — Ты чего такая печальная?

— А чему радоваться? — хмыкнула я, но уже через несколько секунд попыталась оправдаться, когда увидела удивленные и непонимающие взгляды девушек. Вспомнила реакцию подруг по несчастью на рынке и поняла, что для местных такой исход — счастье. — В смысле, я из такого глухого места, что вообще ничего не знаю о том, что меня ждет. У нас там, э-э, о виррах обычно не говорят. Боятся.

— Странно. Что это за место такое, — тихо проговорила одна из невольниц. — Это ж всем известно. Те, кто возвращались от вирров, были богаты. Они там какой-то ритуал проходят, ничего не рассказывают, но всегда загадочно улыбаются.

— Знаете, — та, которую купили у Велюры, наклонилась к девушкам и понизила голос до шепота, — говорят, что и моя хозяйка когда-то была у вирров. А уж когда вернулась, создала один из лучших салонов. Представляете, сколько у нее было денег. У бывшей невольницы. Просто чудо. Среди людей такому не бывать. Хорошо, если на свободу заработаешь и оставшуюся жизнь полы мыть в пригородной таверне будешь, чтобы прокормиться.

— А все возвращаются? — воодушевилась я. Перспективы намечались неплохие, если верить девушкам. Может, зря я переживаю?

— Не все, конечно, — пожала плечами собеседница, — говорят, многие предпочитают оставаться там, среди вирров.

— А через сколько возвращаются свободные?

— Я однажды слышала в салоне, что какая-то девица вернулась уже через два года. Но мне кажется это вранье. Так быстро выкупить себе свободу и заработать на жизнь — невозможно. Лет через десять обычно.