Правда, всё это бесполезно, если учесть, сколько он уже потерял крови. Парень — не жилец. Если, конечно, я не придумаю другой способ его спасти.

Я положил правую руку на его живот и отдал приказ магии — восстанавливать стенки повреждённого кишечника. Левой рукой рванул в сумку и извлёк оттуда тонометр. Затем натянул манжету на плечо парня и начал нагнетать воздух. Давление мне удалось услышать с большим трудом.

Там не больше шестидесяти на сорок. Он умирает. Стремительно.

Моя магия перестала действовать, но мана в витке ещё оставалась. Значит, первую задачу она уже выполнила — кишечник в порядке. Осталось залечить оставшиеся открытые раны — с этим всё намного проще.

К моменту, когда все источники кровотечения стянулись, я уже потратил половину чаши. Но это ещё не всё. Хоть ранений больше нет, Павел Елин может умереть от двух других причин. Первая — перитонит. В брюшную полость точно попала инфекция. А значит, здесь придётся отработать обратным витком.

Я ударил по его животу убийственной магией левой ладони, тем самым стерев все микроорганизмы. Антисептическая магия расходует много энергии, но, по крайней мере, в лекарской чаше у меня ещё остался небольшой запас.

— Алексей Александрович, вы закончили? — аккуратно спросил Елин.

Всё это время Иннокентий Сергеевич приближался ко мне — всё ближе и ближе. Боялся, что упустит момент, когда его сына спасать будет уже поздно.

— Не торопите меня, господин Елин, — попросил я. — Раны я заживил. Но у него слишком мало крови.

Точно! Я могу рискнуть и высвободить депо… И не только… Правда, хватит ли мне на это энергии?

Вот сейчас и узнаем. Какие бы отношения ни были у меня с бароном, но сын его ни в чём не виноват. Если у меня есть хотя бы один шанс спасти его — я это сделаю.

Я должен высвободить депо крови. Резервы клеток хранятся в печени и селезёнке. Начну с них, а потом попробую ещё один трюк.

Магия получила команду. Павел Елин вздрогнул, изогнулся всем телом, испытав сильную боль.

— Паша! — крикнула Анна, заливаясь слезами.

— Он умирает? — трясущимися губами промолвил Елин.

— Нет! — крикнул я. — Помолчите оба! Не мешайте, иначе магия сорвётся.

Болевой синдром возник из-за напряжения органов. Сразу большое количество элементов крови вырвалось в кровоток. Капсулы печени и селезёнки, в которых содержатся нервные окончания, напряглись, раздулись. Поэтому эта боль показалась Павлу даже более сильной, чем та, которую принесли раны.

Наконец-то я услышал дыхание. Оно было и до этого, но уловить его, не имея медицинского образования, было практически невозможно. Услышав вздох сына, кажется, даже барон заплакал.

Слёзы счастья? Рано. Ещё рано. Он всё ещё может умереть от постгеморрагической анемии — от потери крови.

Резервов печени и селезёнки недостаточно. У меня осталось ещё немного маны. Попробую-ка я повлиять на костный мозг. Заставлю его увеличить производство клеток крови. Поскольку структура этого органа мне хорошо известна, я смогу грамотно дать ему команды.

Заставить центр кроветворения работать на полную мощность.

И как только я это сделал, всей моей мане пришёл конец. Эритроциты, тромбоциты и лейкоциты полетели в кровь. Я был уверен, что смог вытащить Павла из тяжёлой анемии. Даже никакие анализы не нужны. Но восстанавливаться он будет ещё очень долго. Зато останется живым.

— Всё, — коротко сказал я и поднялся. — Жить будет.

Моё тело зашаталось так, будто у меня самого развилась ишемия головного мозга. Кто-то из стражников попытался поймать меня за руку, но я отбросил её и, превозмогая слабость, упёрся в стену.

— Не надо, я сам, — прошептал я. — Просто сильно устал.

— Я же говорила, отец! — воскликнула Анна. — Если бы Владимир Мансуров остался, вдвоём с Алексеем Александровичем, им бы удалось справиться без лишних усилий! Он — подлый выродок! Посмотри, до чего довёл себя господин Мечников, чтобы спасти нашего Пашу!

— Успокойся, Анна, — тихо сказал барон, присаживаясь рядом с сыном. — Я уже всё понял. Жаль только, что понял так поздно.

— Ему нужно больше пить, — произнёс я, рухнув на стул. — Вместе с кровью он потерял и жидкость. Теперь ему поможет только постельный режим, чистый воздух и хорошее питание. Больше мяса.

Барон медленно поднял взгляд на меня. Посмотрел прямо в мои глаза. Долго. Не моргая. А затем произнёс:

— Я благодарен вам от всей души, господин Мечников. Простите меня за все неудобства, которые я учинил. Отныне и навсегда можете считать меня своим союзником.

Я лишь молча кивнул. Ответить барону мне было нечего. Я лишь сделал свою работу, как и всегда. Хотелось поправить его и напомнить, что я — никакой не господин. Нет у меня титула. Но ему и так это известно. Хочется — пусть называет.