Дамблдор уже начал терять терпение, как поверхность зеркала пошла рябью и в нем возникло изображение пропитой морды Хагрида.

– Слушаювасдиректор. – Выдохнул он одним словом, протирая лицо ладонью.

– Хагрид, - Дамблдор непроизвольно скривился, хотя мог и сдержаться, - пара учеников проникла в Запретный лес. Прогуляйся туда и верни их, после чего можешь оставить у себя для отработки – пусть загоны почистят. Может быть это заставит их соблюдать правила.

– Хорошодиректор. – Великан прервал связь и огляделся в хате в поисках выпивки – прежде чем идти нужно было поправить здоровье.

Чем дальше Эльза и Боб заходили в лес, тем больше эльдарка убеждалась, что он заражен Хаосом. Скрученные стволы деревьев, гниющие и пульсирующие наросты на некоторых их них, хищные растения, пытающиеся полакомится твоей тушкой, ядовитые травы, на кончиках стеблей которых выделялись парализующие капли. Первые несколько сот метров прямо кишели заразой имматериума, но вот потом все это как-то сошло на нет. Словно кто-то обнес лес защитной полосой. Эльза не удивилась бы, если бы обнаружила несколько прорывов Хаоса, причем контролируемых. Ибо даже на территории леса она видела их следы. Вот участок, напоминающий сады Нургла с его ядовитыми испарениями болот и заразными деревьями. Вот местность, принадлежащая Той-Кто-Жаждет – благоухающие феромонами цветы заманивают в глубь чащи, чтобы там расправится с пленниками. Оплетенный лианами и кустарниками растительный лабиринт вполне мог принадлежать Тзинчу, а стреляющие отравленными дротиками ветви деревьев – Кхорну. И все это в лесу оказалось перемешано до такой степени, что понять кто есть кто не представлялось возможности. Однако среди стволов оказались натоптаны тропинки и Эльза держала саблю наготове – неизвестно какая тварь кинется на нее из кустов. О сборе растительных ингредиентов не могло идти и речи – охрана из одного орка явно не справится. Хотя… с орками Эльза дела имела только воюя против них, а не рядом с ними. Боб пробирался сквозь кустарники как таран – размахивая мачете направо и налево, рубил ветви, делая широкую просеку. Ядовитые растения шипели и плевались, но причинить урон броне орка не могли – тот нарастил толщину доспеха до привычного себе уровня, «переплавив» с десяток комплектов. У орка хватило мозгов брать их в разных местах, чтобы отсутствие так явно не бросалось в глаза. Наконец Боб прорубился через пару кустов и выбрался на полянку. Эльза последовала за ним и встала рядом, наблюдая то великолепие, которое открылось ее глазам – вся поляна была наполнена летавшими между цветов пчелами. Раз здесь полно этих насекомых, то где-то рядом должен быть улей, а в нем – мед. Не только сладкое лакомство из Запретного леса, но еще и сильный иммуномодулятор. Ложка такого меда защитит от всех болезней на какое-то время, потому он так высоко ценится. Понятно, что массовых сборщиков в лес не пускают – редкие браконьеры, которых здесь называют ходоками, пробираются в лес и пытаются наполнить свои банки этой полезной субстанцией. Кому-то удается, а кого-то пчелы жалят до смерти. Так что возле их улья должны быть кости – мягкие ткани в лесу разлагаются очень быстро. Насекомые и прочие санитары обрабатывают трупы в первые сутки, оставляя только скелеты. Да и те вскоре вполне могут пасть под натиском ядовитых трав. Так что Эльза осмотрелась и приказала.

– Туда.

Орк молча пошел в указанном направлении, тревожа пчел. Полосатые недовольно жужжали, но не нападали. То ли чудила на них воздействовал, то ли просто насекомые не выказывали агрессии. Миновав поляну, Боб остановился перед крупным деревом, в стволе которого имелось большое дупло, куда и летали пчелы. Эльза сделала себе зарубку в памяти – запомнить это место. Конечно, можно было попытаться наполнить взятую с собой специальную банку медом, но они шли охотится на акромантулов и емкость понадобится для яда, а сумка с незримым расширением – для паутины, которую можно собрать, обработать и продать как ткань. Собственно, возиться с обработкой сырья Эльза не собиралась – проще сдать все так. Мастера владеют секретами и делиться ими с новичками не станут, тем более, что возиться эльдарке с паутиной не хочется. Вот Боб обещал сварить мазь и до сих пор варит – дальше разговоров дело не пошло. Ту банку, которую Снейп выделил девочкам, растащили сразу же, а остатки профессор явно продал по завышенной цене «красоткам» своего факультета и остался в плюсе. Имей орк предпринимательскую жилку, он бы возмутился и втайне начал бы варить зелье, чтобы продавать остальным ученицам других факультетов, но чудила вообще к деньгам был равнодушен и считал их просто средством для достижения цели. Точно также как и сама Эльза. У эльдар были свои платежные средства, но на мирах-кораблях все-таки царил коммунизм – каждый вкладывал по мере сил и получал самый минимум необходимого. Это мон-кеи помешаны на накоплении и чем больше у них финансов, тем сильнее портится их характер. Они становятся жадными, алчными, агрессивными, хитрыми и стараются угнетать своих же сородичей для собственного удовлетворения и повышения своего денежного состояния. Эльза до сих пор не могла понять их навязчивую тягу к золотым кругляшам. Но без них в этом мире не достать то, что необходимо прямо сейчас, поэтому приходится играть по их правилам.

Миновав еще пару интересных мест, где Эльза собрала с колючих кустарников волоски единорогов, Боб вышел к границе обитания акромантулов. С ветвей свисала паутина, деревья стояли голыми – никакой листвы, а солнечный свет неохотно проникал на землю – верхушки были плотно затянуты плетением. Орк убрал мачете и достал из-за спины секиру, поудобнее обхватив рукоять – он уже заметил взгляды многочисленных глаз. Пауки пока не нападали, просто наблюдали со стороны. Эльза осмотрелась, выбирая самое густое плетение паутины.

– Собирать начну оттуда, - объявила она. – Прикрой меня.

– Сейчас нападут. – Кончиком секиры орк указал на выползшего из укрытия акромантула. – Перебьем нескольких, остальные сами убегут.

– А если все вылезут?

– Тогда всех перебьем.

– И как потом яд собирать? – хитро спросила Эльза.

– Придется кого-то оставить в живых на развод. – Вздохнул орк. – Жаль здесь нет сквигопаса, он бы сразу с ними общий язык нашел.

Пауков уже набралось с пять штук и они все прибывали, но пока не атаковали. Орк двинулся им навстречу и это словно послужило сигналом – сразу же трое бросились к нему. Остальные чуть замешкались, но быстро присоединились к своим товарищам – акромантулов собралось уже восемь. Первому Боб без затей проломил голову. Пауки были крепкими ребятами, резкими как понос и сильными как великан, однако дела они имели в основном со слабыми людишками-волшебниками, только и способными что палочками махать. И орк, прошедший через множество рукопашных схваток, умело владеющий как «магией» так и холодным оружием, неожиданно оказался им не по «зубам». Боб приоткрыл забрало шлема и плюнул в правого акромантула плазменным плевком, левого пнул ногой так, что проломил ему грудь, а атаковавшего по центру наградил ударом секиры сверху. Эльза даже саблей взмахнуть не успевала, как пауки дохли один за другим – своим мозжечком они считали орка как более приоритетную цель, тем более, что девочка не атаковала, держась позади. Боб же развлекался, раздавая плюхи направо и налево. Кто-то из пауков догадался плюнуть в чудилу струей яда и доспех орка зашипел – субстанция оказалась дюже кислотной. Избавляться от защиты Боб не стал – он метнул в плевуна нож, уклонился от атаки лап другого и ударом кулака убил третьего. Вертелся Боб как волчок, отражая атаки и нападая сам. Восьмерых акромантулов он прибил за десяток секунд, выйдя из боя с дымящимся от яда доспехом, изъеденным лезвием секиры и чуть помятым шлемом – кто-то из пауков сумел добраться до чудилы. Впрочем, удар противника погоды не сделал – его тушка с дырой от плазменного плевка в груди лежала поодаль. Боб быстро осмотрелся, заметил еще три тени и рванул к ним.

– ВАААААГГХХ!!! – раздался его вопль и Эльза даже на себе ощутила ступор от этого боевого клича, чего уж говорить об пауках, которые замерли каменными истуканами.

Боб тремя взмахами лишил их жизни и начал осматриваться в поисках того, кому бы еще навешать люлей. Однако акромантулы оказались умными тварями, точнее, одна из них. Крупный паук вылез из норы и уставился на пришельцев. Его окружала свита – восемь особей поменьше. Баюн определил цель и уже ринулся к ней, чтобы пастукать, как Эльза крикнула:

– Стой!! Замри!! – девочка протянула в сторону орка руку, тормозя того телекинезом. Зеленому стало тяжело двигаться и он зарычал. – Да успокойся, я тебе говорю!! Остынь и послушай, что они хотят сказать!!

– Сказать?! – прорычал орк. – Я только вошел во вкус!!

Эльза же ощущала тихий ментальный шепот, идущий от большого паука. Очевидно он орал на всех частотах, пытаясь достучаться до убийц и убедить их провести переговоры. Его колония в мгновение ока лишилась сразу одиннадцати бойцов и могла лишиться гораздо больше, если этот страшный рыцарь прибьет ее, Арагогу, которую местный полоумный лесник посчитал мужской особью. До идиота никак не могло дойти, что откладывать яйца могут только акромантулы женского пола и то при условии осеменения. Она попала в этот лес уже после оплодотворения поэтому смогла основать кладку. Ну а после появления мужских особей процесс был налажен. И задача Арагоги – не допустить уничтожения колонии, еще такой маленькой и слабой. Вот увеличившись в размерах стократно от нынешнего состояния, тогда уже можно заявить о своих правах на лес. А пока придется договариваться. И сейчас Арагога вопила изо всех сил, пытаясь наладить контакт. Мелкий рыцарь, похоже, ее услышал и пытался остановить берсерка, доспех которого не брал даже яд. В металле остались каверны, но не более – слишком уж тот оказался толстым.

Берсерк притормозил, потом осмотрелся и с остервенением начал кромсать оружием дерево – ему нужно было найти выход своей агрессии. Арагога же ощутила попытки ментального контакта – мелкий рыцарь действовал осторожно, защищая свой разум, но и не атакуя.

– Остановитесь! – снова воззвала королева колонии.

– Вы разумны? – ощутила паучиха вопрос, переданный образами. Этот способ общения она знала, но он был сложнее, чем прямая телепатическая речь. Похоже, рыцарь просто перестраховывался.