Возможно, я окончательно обезумел, но мне любой ценой нужно добраться до этого странного зверя!

Мне лишь надо подойти к краю забора, закрыть глаза и нырнуть в звериное море. И захлебнуться.

План — дерьмо.

Что точно мне поможет спастись после падения — брешь в заборе. Я опустил глаза на своего сражающегося друга. Размахивая секирой, он ловко крутил своим задом у ворот. А что если… А что…

Вот бы открыть ворота. На какое-то мгновение толпа зверей хлынет внутрь деревни, образовав ту самую брешь, которой мне так не хватает.

Измученное лицо с застывшем на устах воплем ужаса разрубило тело волка пополам. Дрюня вновь занёс уродливую секиру и ударил. Ударил ради удовольствия. Ударил ради профилактики. Лезвие отсекло голову уже мертвому волку. Огромный воин засмеялся, выискивая глазами следующую жертву. Дрюнина стихия, в этой бойне он как рыба в воде.

Но как бы рыбка не извивалась, а на крючок попала.

Огромные разлапистые оленьи рога, похожие на ладони старца со скрюченными пальцами впились в гнойный доспех. Будь у зверя обычные рога — обломались, не выдержав сражения с достойным самцом. Но зверь был одарён необычными рогами. Их словно окунули в ведро с кровью и дали обсохнуть на солнце, пока на рогах не появилась бурая корка.

Дрюня чуть не выронил секиру, когда олень врезался в него. Рога пробили доспех в районе рёбер и живота, но зашли неглубоко.

Впервые я услышал как Дрюня ревёт от боли. Животное умудрилось протащить огромного война до самой стены, оставив на земле приличный след от гнойных ботинок Дрюни.

Я не могу себе позволить смотреть, в надежде на победу моего друга. Дрюня пытался обломать рога, он обрушивал кулаки на голову оленя. Бил и бил. Лупил по ним что есть сил, но ничего не получалось. Прижав Дрюню к стене, олень надавил с новой силой. Затрещал доспех, посыпалась пыль. Уродливая секира в беспомощности рубила воздух, не в состоянии дотянуться до звериной шее. Я видел, как олень упирался копытами в залитую кровью землю. Нельзя было не заметить, как из-под копыт в воздух взмывали окровавленные комья грязи, и как прогибалась спина с вымоченной дождём шерстью. Рога заметно углубились, от чего Дрюня взвыл еще громче.

Я был уже близок. Я бежал, убивая на ходу попадающееся под руку зверьё. Перепрыгивал трупы. Скидывал ногой с помоста изувеченные тела животных, в которых можно было запутаться и потерять преимущество в битве.

Я встал над воющем от боли воином и прыгнул вниз.

Конечно же, я такое не планировал. Даже и в мыслях не было. Но получилось очень красочно! В падении я выставил перед собой меч. Олень даже не успел ничего понять. Он даже не увидел меня, даже не почувствовал, как нависла над ним смерть. Я ненамеренно оседлал животное, упав ему на спину, и в туже секунду ударил мой меч.

Животное фырчанье захлебнулось кровью, из вспоротой шеи на землю хлынула кровь. Длинное лезвие ударило точно по центру лба между рогов, раскроив голову пополам. И если бы не застрявшие в теле Дрюни рога, сейчас бы олень стоял с двумя повисшими на коже половинками головы.

Я спрыгнул с животного и точным ударом перерубил рога, смахнув и часть морды. Мёртвая туша свалилась на землю, а Дрюня упал на колени. Секира выпала из рук. Застрявшие в его теле рога по-прежнему причиняли ему боль.

— Дрюня, ты как? — я упал на колени рядом с другом.

— Нормально… вроде… — Дрюня с безразличием осмотрел торчащие из его груди и живота огромные рога.

Он попытался дотянуться левой рукой до своих рёбер с правой стороны, но длины рук не хватило. Тогда он попытался правой рукой убрать источник боли, но толстые пластины из гноя не давали ему согнуть достаточно руку для того, чтобы хотя бы почесать свою подмышку.

— Помоги… мне… — побулькал Дрюня.

Я ухватился за торчащий из живота рог и потянул на себя. Застрял основательно. С первого раза у меня ничего не получилось, только Дрюне причинил новую порцию боли. Я уперся ногой ему в грудь и потянул еще раз. Сильнее. Дрюня взревел, схватился обеими руками за мою ногу. Я подумал, что сейчас он откинет меня, или сломает ступню. Но вместо этого, он принялся сильнее прижимать её к своей груди.

В невыносимых муках мой друг обрёл облегчение.

У нас получилось! Рог поддался. Зашатался, и вылез с хлюпаньем и тонкой струйкой гноя, ударившей мне на ногу.

— Червяк, давай быстрее… — промычал гнойный воитель.

Речь его стала значительно лучше. Я ухватился за второй рог, торчащий из рёбер. Дрюня снова взвыл на всю деревню, мне пришлось хорошенько поднатужиться… и у нас всё получилось. Испачканный гноем рог я бросил к Дрюниным ногам, когда огромный воин, подобрав с земли секиру, начал подниматься с колен.

— Живой? — спросил я.

— Да живой! — Дрюня откашлялся, постучал себя по груди. Он даже сплюнул на землю какой-то коричневатой смесью, что меня насторожило. — Видишь, всё заебись! За меня не переживай, царапины.

Дрюня нервно оглядывался по сторонам. На его безмятежном лице с лёгкостью читалось смятение. Явно он не собирался сегодня умирать. И завтра. И даже послезавтра. Возомнил из себя бессмертного, а тут такая правда — на волосок от смерти.

Хлынувшая с помоста волна животной крови окатила меня с ног до головы. Я шагнул к Дрюне, спрятавшись под помост. Я был так близко к нему, что мог услышать сопение лёгких через отверстия в его доспехах.