– Вы не верите в этих Богов. Вы верите в Фэрэй.

Это было смелое предположение на грани откровенной дерзости, но уж слишком хорош оказался выпавший момент. Идеально подходящий.

Женни болтала почти бессвязно, скорее уж размышляла вслух, и грех было этим не воспользоваться.

Поняв, что именно я ей сказала, она повернула голову, взглянула на меня серьёзно и спокойно.

– Готиингсы, и в особенности Матильда, любят болтать о Фэрэй. Вам ещё расскажут много страшных сказок о том, что она любит жить среди людей. Принимать облик обычной женщины и ходить среди нас, наблюдая за нами и незаметно воздавая нам по заслугам. Вы молоды, красивы, у вас завидный муж. Не думаю, что нужно объяснять вам причину, по которым вас будут недолюбливать.

Она именно так и сказала, «Готиингсы», подчеркнуть отстраняясь от семьи мужа, и это тоже следовало запомнить.

– Вы с господином Самуэлем давно женаты?

Вопрос мог показаться странным, но Женни, судя по короткому смешку, и сама поняла свою оплошность.

– Восемь месяцев. Я...

Дверь хлопнула совсем негромко, но она замолчала, сочтя, что через минуту найдутся делам разговоры поважнее.

Я же прекрасно узнала Кайла по шагам, но на мгновение мне показалось, что они отдаются по дому эхом, как будто к кухне с разных сторон приближались как минимум двое.

Остановившись на пороге, он немного помолчал, привыкая к темноте, и только потом вежливо кивнул Женевьеве в знак приветствия.

– Госпожа Готиингс. Ваг супруг ждёт вас снаружи.

Она снова схватилась шею, всего на долю секунды отвела глаза, а потом улыбнулась немного растерянно.

– Да, мне уже пора. Благодарю за приём, леди Элисон.

Я хотела выйти и проводить её, как полагается радушной хозяйке, но Женни пересекла холл почти бегом, низко опустив голову.

Она всё ещё была встревожена, если не сказать больше, а Самуэль, которого я успела увидеть мельком через приоткрывшуюся, когда она выходила, дверь едва не бросился ей навстречу.

На месте он, конечно же, устоял, – сила воли у сына мэра должна была быть отменной. Однако в левой руке он держал платок, – тот же, что был на его жене днём или очень похожий.

– Что там произошло? – я спросила, не оборачиваясь.

И совсем не удивилась, когда голос Кайла прозвучал ближе, чем должен был бы, если бы он всё ещё стоял на пороге кухни.

– Кажется, новый хозяин Фьельлена сказал нам: «Добро пожаловать».

Я все-таки посмотрела на него, но не успела поймать взгляд, потому что он развернулся и, перешагивая через ступеньку, ушел наверх.

Моего «Спасибо» ни за вещи, ни за принесённую воду он не просто не принял, – как будто не услышал вовсе.

И всё же, когда дверь спальни захлопнулась едва ли не перед моим носом, вместо вполне логично обиды я испытала нечто среднее между охотничьим азартом и облегчением.

Подобным образом Кайл отстранялся, когда ему было над чем подумать. Выходило, что после недолгого пребывания в доме бедолаги Джона повод для таких размышлений у него появился.

Инстинкт и привычка требовали выждать полчаса и постучать. В крайнем случае – встать пораньше и с лёгкой иронией потребовать правды.

Выливая на себя первый ковш, я сделала два глубоких вздоха и приказала себе успокоиться.

Проблемы Фьельдена были его звданием. Меня же отправили сюда только потому, что мне нужно было на время исчезнуть из замка.

На что бы ни толкали мои привычки и гордость, статус младшего специалиста а серьёзно деле был много лучше, чем необходимость лечить от бесплодия чужих коров и ставить защиту на курятники.

Натягивая рубашку, я усмехнулась, думая о том, что стоит всё же быть осторожнее у своих желаниях. В частности, с готовностью учиться затыкаться вовремя.

Я всегда легко засыпала в новых местах, и кровать была просто кроватью. Или что-то другое, что её заменяло.

В этом же доме я была почти уверена, что не сомкну глаз, однако провалилась в сон, едва опустив голову на подушку.

Он не принёс ни муторных видений, ни кошмаров, и очнулась от него я так же стремительно – как если бы прошла не целая ночь, а пара минут.

В доме, кроме меня, никого не было.

Мне не было нужды выходить из спальни иди окликать по имени, чтобы понять: Кайл ушёл.

Мерзостное и хорошо знакомое ощущение всё-таки сдавило рёбра, словно по привычке, и я, подумав секунду, всё же надавила на ручку двери, ведущей в его спальню.

Вещи были на месте. Часть из них осталась брошена в беспорядке, – неизбежном в первое утро после приезда.

Ещё один вдох, такой же глубокий, как вчера.

Пока мы здесь, я часто буду просыпаться так.

Коль скоро уж этот проклятый банк в действительности принадлежит ему, вести дела он тоже станет по-настоящему.