— Зависть, Александр, — едва слышно произнесла Эри, не поднимая на меня взгляда. — Это очень болезненное чувство.

Больше ничего не сказав, я закрыл дверь и направился к себе.

День прошёл на удивление спокойно. Хотя после случившегося недавно вряд ли могло быть иначе.

Во-первых, видно, что руководство университета приняло произошедшее как призыв к действию. Ну, наверное, лучше поздно, чем вообще никогда, ведь так? В коридоре университета появились охранники, дежурящие там и следящие за порядком. Периодически я видел, как они ходили и проверяли, надёжно ли заперты двери в аудиториях. Видимо, страшились повторения случившегося.

Во-вторых, как бы удивительно это ни прозвучало, но атмосфера в заведении существенно поменялась. Не знаю, с чем именно это связано, но всё казалось более напряжённым, что ли. Даже на лекции народ по большей части просто ворон считал.

С другой стороны, если учесть, что сейчас моя голова была занята немного другим, оно, может быть, даже и к лучшему. Я ещё с утра отправил полученную от Князя информацию Волкову и договорился с ним о встрече. Так что в этот раз мне даже ждать не пришлось. Когда я приехал в «Империал», то меня сразу же, без промедления, проводили на верхний этаж в кабинет его благородия.

— Ну? — поинтересовался я. — Что скажешь?

— Скажу, что есть проблема, — вздохнул Волков, убрав банковские распечатки в сторону. — Ничего не выйдет.

— Почему?

— У меня нет такого количества свободных средств, Рахманов, — признался он. — А влезать в новые долги я не собираюсь. Даже ради такой заманчивой перспективы.

А ведь ему действительно жаль. Не только по лицу это видел, но и в его эмоциях царило разочарование. Тут подошло бы выражение «руки чешутся». Видел, что Волкову очень хочется в это дело вписаться. Даже не потому, что он получит какую-то прибыль с него. Нет. Всё дело в желании крайне болезненно уколоть своих оппонентов и с удовольствием плюнуть на их белоснежную и чистую репутацию. Ему страшно этого хотелось.

Но, похоже, единственный оставшийся в живых Волков имел достаточно ума, чтобы не бросаться вслепую вслед за своими желаниями.

— Насколько всё плохо?

— Не так паршиво, как у Харитоновых, — пожал он плечами. — В отличие от них, мне не нужно закладывать собственный дом и землю, чтобы хоть как-то держаться на плаву. Но и сделать что-то сверх того, чтобы не захлебнуться окончательно, я сейчас не смогу. Я тебе говорил, что мы сейчас…

— Да, помню, — прервал я его и задумался.

Был ещё один вариант, но его я отмёл практически сразу же. Столь осторожный человек просто не захочет участвовать в чём-то подобном. Просто потому, что ему, в отличие от Волкова, есть что терять. С Максимом-то и так всё ясно. Униженный своими аристократическими «друзьями», он сейчас барахтался, чтобы не утонуть окончательно. Ему плевать, что о нём подумают, отсюда и готовность наступить на ногу тем, кого раньше он мог бы назвать партнёрами. Разумеется, не будем упоминать тот факт, что эти самые «партнёры» накинулись на него, словно коршуны, едва только подвернулась возможность.

А вот Смородин находился совсем в другой лиге. В отличие от Волкова, ему было совсем не с руки портить себе возможные деловые отношения с теми же Лазаревыми или Голицыными.

С другой стороны…

— Вопрос, — задумчиво произнёс я, глядя сквозь кристально чистое стекло панорамного окна на раскинувшийся на другом берегу Невы Императорский дворец. — Насколько плохи твои дела на самом деле?

Услышав это, Волков нахмурился.

— В каком смысле?

— Я имею в виду, каковы твои шансы сохранить свой бизнес в течение следующих, допустим, двух лет? Реальные шансы, я имею в виду.

Максим ответил не сразу, и я ощутил его внутреннюю борьбу.

— Тебе нужен честный ответ? — спросил он, и я кивнул.

— Желательно.

— В районе двадцати процентов, если всё продолжится в том же духе. Раньше доход от всех семи отелей с лихвой компенсировал расходы. Плюс имелись и… скажем так, иные источники. Но после смерти отца и братьев, потери связей с Гавриловым, который следил за тем, чтобы нас не беспокоили особо пристальным вниманием, я лишился почти всего. Сейчас, как и сказал, денег едва хватает на то, чтобы покрывать расходы. Практически впритык. И это при условии, что мне и так приходится всё ужимать. Когда в следующем году откроются два отеля, которые Голицыны получили в столице…

— Постой, я думал, что их себе забрали Лазаревы, — вспомнил я нашу прошлую встречу.

— Нет, этих почти не интересовал наш гостиничный бизнес, — отмахнулся Волков. — Зато они забрали всё остальное, до чего смогли дотянуться…

— Ты не очень упорствовал, — заметил я, и его лицо вспыхнуло гневом.

— Думаешь, у меня был выбор? — рявкнул он. — Или, по-твоему, так легко оказалось скормить этому сброду байки о том, что мой отец умер от болезни, а братьев считали за героев, вместо того чтобы раскрыть правду?