Усики скверны скручивались и исчезали точечно. Будто капли дождя поочерёдно смывали нарисованный мелом узор на камне. Капля за каплей, подтачивая общий рисунок, неизвестная магия уничтожала скверну в моём организме.

Я не чувствовал боли. Не чувствовал усталости. Не чувствовал ничего, кроме того, как постепенно угасает жажда и голод внутри.

Какая бы ни была та сила, что находилась во мне, она пожирала всё, что попадалось на её пути: скверну, демонические энергии, что угодно.

И, если честно, я не слишком желал будоражить её. Особенно после того, как она начала нашёптывать мне пожелание сожрать демоническое сердце.

Ну уж нет. Каннибалом я точно не стану.

С другой стороны, демон — не человек. Гипотетически можно было бы и сожрать… Но всё моё внутреннее я, включая даже горга, восставало против подобной перспективы.

Нет, нет, нет, спасибо. Ну их, такие эксперименты.

Стоило внутренним взором увидеть, как последний жгутик чёрной дряни исчез из моей груди, как чуть в стороне зашевелился Громыкин. Он вскочил, с ужасом глядя на меня.

В разорванной одежде, с безумной улыбкой на лице и зияющей раной на груди, я был тем ещё красавцем. Рядом валялся ещё один клинок с рукояткой из кости и вензелями вокруг «и».

— Ваше сиятельство, что произошло? Я видел жуткий кошмар…

— О да, кошмар был ещё тот, — усмехнулся я устало и тут же перевёл тему. — Вы прошли следующую проверку на изменения?

— Нет, как раз планировали начать.

— Ну так идите, что же вы стоите? А я пока приду в себя.

— Ваше сиятельство, что здесь произошло?

— Хотел бы я сам знать, Пётр. Я сам только очнулся после кошмара — вот здесь, посреди двора. Похоже, мы с вами лунатики! — ухмыльнулся я, неся совершеннейшую чушь, которую сейчас хотел слышать Громыкин.

— Но у вас рана на груди…

— А у вас на ухе. Значит, нам нужно выпить ещё по одной лечилке и продолжать сидеть на карантине с отсчётом от этого момента.

Пётр с опаской отошёл от меня и вернулся в ангар, закрыв за собой дверь. А из управы завода выскочила бабушка. Заметив моё состояние, княгиня не позволила себе впасть в истерику.

— Я видела кошмар… как ты дрался с неким существом и вырвал ему сердце. Это правда?

— Похоже на то, — пожал я плечами. Интересно, а что видели остальные во сне?

— А это?.. — указала Елизавета Ольгердовна на кинжал, лежащий чуть в стороне на земле.

— Ещё один подарок от Иллюмовых.

— Алексей приходил? — уточнила княгиня.

— Не знаю. Этот выглядел иначе, чем показанный волком.

— А где тело?

— Истаяло, словно иллюзия или настоящий кошмар, — развёл я руками, чуть скривившись. Грудь болела адски, приходилось прикладывать все силы, чтобы не показать реальное состояние.

— Он успел тебя заразить?

— Узнаем через двое суток, — улыбнулся я. — Пока же предполагаю, что мне нужно выпить лечилку и сесть на карантин.

Не скажу же я бабушке, что смыл эту дрянь непонятной магией, которая только раззадорила свой аппетит…

Подобная ситуация меня не радовала. Ведь неизвестная магия напоминала астральных сущностей братьев Ордена, пожирающих первородные силы. Меня подобное сравнение удручало, уж кем-кем, а становиться паразитом вроде братьев Ордена я не собирался.

А потому, запихнув голод поглубже, приказал горгу его стеречь. Сам же встал и пошатываясь отправился за лечилкой.

Алхимия позволила зарубцеваться ране толстыми розовыми полосами. На груди появилась своеобразная «пятерня», словно отметина звериной лапы и напоминание о дуэли, где мы с ракшасом соревновались, кто быстрее вырвет сердце другому.

Упаси меня боги участвовать в чем-то таком повторно.

Пять рубцов теперь будут вечно напоминать об этом. И почему-то даже выводить их не хотелось. Я хмыкнул, осознав, что теперь будто получил свою «святую длань» — метку, подобную тем, что носят братья Ордена.

Вот ирония: один раз пошутил в храме — и теперь на груди ношу их «благословение». У кого-то из богов отличное чувство юмора.

Некоторая закономерность в происходящем прослеживалась, но уловить её я пока не мог — то ли из-за усталости, то ли из-за магических экспериментов с неизвестной силой.

Почему-то мне казалось, что ракшас был тем самым первоисточником. Если его убрать, с остальными справиться будет проще.

А пока я мог спокойно отсидеться на карантине, заодно убедив всех, что не заразился. Взгляд Громыкина мне очень не понравился — мало ли, свои же решат, что я болен, и поднимут на вилы…