– Заварить тебе чай?

Вопрос сорвался прежде, чем я успела его осознать, а на лице Кайла отразилось искреннее, чуть усталое, но приятное удивление.

– Если тебе не сложно.

Он то ли ждал от этого предложения подвоха, то ли вдруг разуверился в том, что я умею смешивать травы.

Как бы там ни было, смазанный вопрос о том, какого Нечистого я прямо сейчас делаю, настиг меня уже в кухне, когда вода в котелке начинала закипать.

От того, как хорошо я помнила оптимальный состав и пропорции захотелось побиться обо что-нибудь головой, и я мысленно приказала себе заткнуться.

Чуть строже, чем приказывала Эмери.

С ней хотя бы можно было справиться с помощью достаточно чистого и быстрого обряда, проведённого на любом из имеющихся в доме столов.

Чай как он любит был хорошо изведанной, но давно забытой территорией.

Как ни странно, много сложнее, чем фляга с виски, извлеченная со дна дорожной сумки в идеально подходящий момент.

Когда я вернулась с ещё дымящейся кружкой, окно было наглухо закрыто шторами, а Кайл сидел в кресле спиной к камину.

Том же кресле, которое занимал, когда я рассказывала ему о своих планах на весну.

– Спасибо.

Он поднялся мне навстречу, а я не стала спешить отстраняться, пока он делал первый глоток.

– А почему одна?

– Я заваривала для тебя.

Минуту назад казавшаяся идеальной ситуация начинала превращаться в откровенно неловкую, и я развернулась, чтобы вернуться в кухню.

– Сейчас.

Кайл поставил кружку на пустующий сегодня стол, поймал меня за локоть, развернул обратно и прижал к себе.

В таком положении я была избавлена от необходимости смотреть ему в глаза, но снова чувствовала через два слоя одежды, как бьётся его сердце.

Когда он потянул меня к кровати, я не стала сопротивляться, потому что это было… другое.

Из-за связавшей нас крови или почему-то ещё, но мы оба по-прежнему идеально чувствовали, что нужно другому в конкретный момент. Это приглашение было продиктовано не внезапно накрывшей с головой полубезумной потребностью, и не стало попыткой утешить самым простым и самым действенным способом.

Кайл и правда меня не утешал, точно зная, что в утешениях я не нуждаюсь.

Зато была одна подушка на двоих и столь малое расстояние между нами, что мы почти соприкасались кончиками носов.

– Что ты собираешься делать с этими деньгами?

Говорить о делах было безопаснее, и он, по всей видимости, был со мной согласен, потому что улыбнулся немного мягче:

– Посмотрю, кто явится их требовать и в какой форме это будет происходить.

– Я думала, об этом шла речь на встрече с мэром.

– Пока он только намекал. Давал понять, что для благополучной жизни во Фьельдене нужно уметь договариваться.

– И ты преподал ему пару уроков того, как именно следует это делать?

Мы улыбнулись одновременно, а потом Кайл потянулся, убрал упавшую мне на лицо прядь волос за ухо.

– Я стараюсь вести себя прилично.

Я не стала закрывать глаза, прослеживая это движение.

– У тебя хорошо получается.

– Судя по вмятине от пули в нашем заборе, не очень.

Я беззвучно засмеялась то ли над притворным сожалением в его голосе, то ли над «нашим» забором.

– Выходит, тебе нужно стараться лучше. Не то местные заподозрят, что ты хоть что-то понимаешь в том, чем занимаешься.

– Если подходить так, задание уже можно считать проваленным.

Это был очередной странный разговор ни о чем, подозрительно похожий на ту неловкость, с которой люди впервые встают после переломов ног.

Лежать так близко друг к другу было тепло и спокойно.

Пожалуй, впервые с момента нашего приезда мне было спокойно по-настоящему.

– Завтра идём к Готтингсам? – я не коснулась Кайла в ответ, но теперь моя рука лежала между нами.

Блики огня красиво играли в янтаре, но я не стала задерживаться на них взглядом слишком долго.

– Да. Договорись о встрече. А ещё было бы неплохо, если бы ты побеседовала со своим женихом. Хотелось бы знать, почему дознаватель Бюль два дня о нас не вспоминает.

– Думаю, это можно устроить.

В том, как он назвал Габриэля, не было ни откровенной насмешки, ни пренебрежения, только мягкая ирония.

Я вскользь подумала о том, что Кайл, пожалуй, им гордится. Так, как можно гордиться талантливым человеком, который, посмотрев на тебя, добился многого.