– Он опасен для себя или для окружающих? – Кайл спросил сухо, очень по-деловому, но он не хуже меня понимал.

Самуэль криво усмехнулся:

– Я опасаюсь, как бы он не попытался сжечь город за то, что у него забирают власть.

Его слова можно было принять за неудачную шутку или преувеличение, но это казалось похожим на Райана. Матильда была ему не просто женой и единомышленницей. В определённом смысле она символизировала его власть, его состоятельность.

– Что ты предлагаешь? – я постаралась удержать его взгляд, но ему было нелегко смотреть прямо.

Всё потому же – из-за чудовищного переутомления.

Быть может, из желания скрыть своё нетерпение – ему в самом деле хотелось закончить и просто продолжить жить. Человека, который всю жизнь ходил по струнке, трудно было упрекнуть в подобном, и всё же Сэм не хотел выставлять напоказ.

– В зависимости от того, что есть у вас, – он ответил просто, но с глубоко затаенной надеждой.

Тягостное сосущее чувство безысходности, с которым он, вопреки собственной воле и жизнелюбию, всё-таки до определённой степени сроднился, мешало ему поверить в возможность и близость перемен. И всё же доверие к Кайлу оказалось сильно настолько, чтобы просить помощи и рассчитывать на неё.

– Кое-что есть, – тот кивком позвал его за собой в кабинет. – Элис нанесла визит вдове Мерц.

Услышав фамилию, которая значила для него много, Самуэль оттолкнулся от двери и пошёл следом, галантно пропустив меня вперёд.

Эмери лежала на столе, и на неё Готтингс покосился откровенно недобро, но ничего говорить не стал.

Кайл отдал ему папку, но между страницами книги по-прежнему были заметны уголки положенных мною в неё листов.

Нам обоим хотелось бы верить Самуэлю взаимно, но опыт учил не верить так скоро никому.

Собрался Сэм мгновенно. Бегло, но очень внимательно просматривая бумаги, он аккуратно откладывал их в сторону одну на другую.

Манера того, кто привык тайком читать чужие документы.

– Это ведь не все? – закончив, он поднял на Кайла абсолютно ясный взгляд.

Тот выдержал его спокойно, но Сэм и не ждал ответа. Избегая неловкости, он развернулся ко мне:

– Всё правильно, я бы тоже подстраховался. Но мой вам добрый совет, леди Элисон: стерегитесь, когда мы пустим это в ход. У вас обоих уже есть определенная репутация, и не нужно блистать умом, чтобы предположить, кому граф Нильсон отдал бумаги.

– Леди Эдисон сумеет себя защитить, уж поверь, – Кайл хмыкнул тихо, но так выразительно, что Самуэль вдруг улыбнулся.

– Я не сомневаюсь. Но мне не хочется, чтобы стреляли в тебя.

– Могут попробовать, – я хлопнула его по плечу, как хлопнула бы любого из мужчин в замке Совета.

Любого из тех, с кем мне доводилось делить еду, пыл боя и похмелье.

Лицо Самуэля дрогнуло. Теперь на нём отразилась не деланная вежливость почти что друга, который опасается показаться грубым, а искренний интерес и даже удовлетворение.

– Я не стану им сочувствовать. Мы придём вечером, если позволите. Когда стемнеет. Вместе решим, как лучше с этим поступить.

Предполагая, что нам потребуется плотный ужин на четверых, днём я успела навестить вдову Мод, но, вопреки моим ожиданиям, Самуэль пришёл не с женой.

Когда на Фьельден опустился пасмурный вечер, а небо сделалось тяжёлым и тёмным, он явился в компании двух дознавателей. Бюль поздоровался приветливо и очень учтиво, как будто это он был приглашён на чай, а молодой Мод оказался заметно напряжён. По всему выходило, что его впервые посвятили в серьёзные и секретные дела.

Чтобы не смущать его и не нарушать для него же атмосферу стихийно образовавшегося Клуба Отчаянных Заговорщиков, я прихватила Эмери и, бросив на Кайла выразительный взгляд, вышла из кабинета.

Сущность тревожилась. Ей по определению не нравились все, с кем Кайл оставался наедине, и все те два часа, что мы провели вдвоём в спальне, воздух над столом, на котором она лежала, шёл мелкой рябью.

Оценивая ситуацию беспристрастно, из-за этого стоило бы насторожиться.

Ещё лучше было бы развести камин и незамедлительно отправить книгу прямиком туда.

Запечатанная, связанная, лишенная не только свободы действия, но и права голоса, она всё равно оставалась достаточно сильна для того, чтобы выражать своё недовольство.

Такую силу безответственно было оставлять… Даже не без контроля, нет. Оставлять в принципе.

Её нужно было отправить в небытие, из которого её вытащил Серджио, лишить власти, которой она привыкла обладать, и забыть о ней.

Понимая всё это, я ловила себя на странной мысли о том, что начала воспринимать эту тварь как живое существо. Не что-то, а кого-то с собственными принципами и кодексом чести.