[1] Ромашка.

[2] И так далее, и так далее и так далее.

Сели кругом. Травница тискала в руках кружку ароматно пахнущего взвара, иногда делая маленькие глоточки. Разложив на коленях свою извечную тетрадь, Эддард утвердил поверх замызганный пергамент пестреющий белыми пятнами, криво надписанными свинцовым карандашом названиями деревень, ручьев, озер и гор, и совсем уж непонятными пометками, карты. Август ежеминутно морщась массировал кисть трехпалой руки.

— Глядите сюда. — Вооружившись коротким прутиком, сидящая на корточках великанша прочертила на земле неровную окружность. — Олека’ай чуть выдается от Разломного хребта, как грыжа на пузе. — Перечеркнув часть круга ломанной линией горянка закусила губу. Но, с той стороны никто прятаться не будет.

— Почему? — Одернув рукав покрытой пятнами грязи куртки, Эддард почесал покрытую сетью мелких царапин тыльную часть ладони и нахмурившись посмотрел в сторону гор.

— Ледник сползает с хребта и упирается в склон. Никто в своем уме не будет прятаться на леднике. Особенно летом. Стужа и сырость. Обрывы и камни. Трещины, провалы, лавины. К тому же там просто нечего есть. Нет травы, нет зверей, нет птиц. Не из чего разжечь костер. Негде укрыться. Ветра. Холодный воздух идет с гор и разгоняется в теснинах так, что взрослого мужика, может, как пушинку унести. А если старый ворчун решит поразвлечься, то можно неловко пернув очутится под тремя саженями ледяной крошки прежде чем пикнуть успеешь. Сейчас лето. Горы дышат и сбрасывают снег. Так что обвалы там почитай каждый день. Зимой я бы рискнула там пройти. Одна. Обвязав ноги в три слоя шкур и дыша через раз. Но не останавливалась бы ни на мгновение и молилась всем богам и духам, чтобы Ворчун меня не заметил. А сейчас это просто самоубийство.

— Понятно. — Немного подумав, Абеляр чуть повернув собственную карту и сделал на ней пометку свинцовым карандашом.

— Остальная часть… Долины и распадки. Олека’ай похож на морского осьминога, что на берег выбросило. Ну такая тварь на соплю с присосками похожа. Вкусная если в уксусе замариновать. — Покопавшись в волосах, горянка выпутала из них божью коровку и уставилась на насекомое растянув рот в глуповато-восхищенной улыбке. — Духи говорят хороший знак, довольно прогудела она и дождавшись когда насекомое расправив крылья слетит с пальца, снова вернулась к рисунку на земле. — Так вот. Этот осьминог. То есть гора. Раскинула значит щупальца-отроги вокруг холмов, а теперь между ними полно мест, где можно спрятаться. — Дополнив композицию чем-то отдаленно напоминающее солнечные лучи, как их рисуют дети, Сив недовольно цыкнула зубом. — Пещер тут, насколько знаю, нет, но полно оврагов, пересохших русел и теснин в которых можно спрятать целый отряд. Ну я это утром говорила. Без псов и хороших следопытов можно хоть десять зим кого искать.

— Значит нам повезло, что у нас есть следопыт с нюхом… — Тяжело вздохнув, травница покосилась на мирно пасущихся возле фургона стреноженных лошадок. — Нам пора собираться?

Северянка надолго задумалась.

— Нет. — Наконец произнесла она и ткнув прутиком в противостоящую изломанной линии часть окружности прикусила губу. — Мы здесь. Тракт что ведет к седловине вот тут. — Начертив еще одну линию дикарка снова надолго замолчала. — Тут и в половину долин кони не пройдут. И уж точно фургон не протащить. С фургоном мы слишком медленные. А увидев нас она может попытаться сбежать. Да что там. Обязательно попытается. Останемся лучше здесь. Кто-то будет охранять лагерь, а кто-то искать.

— Не лучшая идея. — Сглотнув слюну произнес Август.

— Боишься, барон? — Прищурилась великанша.

— Просто… В прошлый раз идея разделится кончилась… не слишком хорошо. — Юноша тяжело вздохнул. — Да. Боюсь. И считаю, что это не слишком хороший план.

— Но других у нас нет. — Выбив кончиками пальцев на карте сложную дробь Абеляр, пожал плечами, обменялся взглядами с травницей и дождавшись ее короткого кивка оттянув воротник покрутил шеей. — Мне бы хотелось составить кампанию Сив. А вы с Майей…

— Нет. — Сжав кулаки, юноша с шумом выпустил воздух сквозь дыру в передних зубах. — У вас есть лук, Господин Абеляр. Фургон можно использовать как площадку для стрельбы. К тому же вы отменно владеете роперой. А Майя маг. Случись нападение, вы сможете прикрыть ее, пока она творит заклинания. Во всяком случае, лучше, чем я. Я пойду с Сив.

— А с чего ты взял барон, что мне нужна твоя кампания? — Сверкнув глазами горянка со злостью провела рукой по земле стирая «карту». — Что, не терпится снова увидеть эту членососку? Она тебе ведь понравилась, а? Хочешь еще разок с ней покувыркаться? А может я вообще никуда идти не собиралась? Вечно вы южане хотите чужим хером в костер потыкать. Может это я хочу в лагере сидеть, да в шалаше валятся?

— К-гм. — Деликатно кашлянув, Абеляр сделал вид, что копается в своем журнале.

— Интересно ты ее назвала. — Отпив небольшой глоток из кружки, травница прикрыв глаза еле заметно улыбнулась. — Хотя… ей подходит. Надо бы запомнить.

— Ни с кем я кувыркаться не хочу. И идти я тоже никуда не хочу. Если ты спросишь, что я хочу, то я бы пожалуй не отказался от бани, сытного ужина и теплой мягкой постели. — Чувствуя, как в груди поднимается горячая волна гнева Август мелено поднял перед собой правую руку и медленно принялся разжимать сведенные судорогой пальцы. — Но у нас ничего из этого нет. Так, что первое. Ты знаешь эти места. Кроме тебя никто из нас не умеет читать следы. Так что смысла идти другим никакого. А значит либо мы забываем, что сказал нам этот… ворон, либо ты идешь в холмы искать Гретту. Второе. Ты сама сказала, в одиночку здесь не ходят. Твоя речь всех нас очень впечатлила. А значит, одна ты не пойдешь. Я знаю, ты считаешь, что толку от меня немного, и может это и так, но если ты провалишься в какую-нибудь яму, я хотя бы смогу остальных на помощь позвать.

— Я не провалюсь. А духи говорят мне надо идти одной. — На лице великанши на мгновение мелькнула, впрочем, тут же сменившаяся привычным выражением угрюмой решительности, растерянность.

— Я все равно пойду. С тобой или за тобой. — Разогнув последний палец юноша помахав перед носом северянки трехпалой кистью, с вызовом глянул ей в лицо и выпрямив спину выпятил челюсть. — Если я сейчас отступлю. Слушай, Сив. Надо смотреть правде в глаза. Если я не преодолею это… Я не хочу до конца жизни вздрагивать от каждого шороха, понимаешь? А значит, мне надо идти…