Оглядев бородатые рожи, он почувствовал облегчение. Уж эти бродяги точно никак не были связаны с играми знати. Отыскав Малыша, что сидел у костра неподалёку от гудящего котелка с плотно закрытой крышкой, он присел на бревно напротив разбойника. Тот окинул его взглядом, полез за пазуху, вынул плотно набитый кисет и длинную трубку, которую споро и умело почистил, после чего принялся набивать.

— Кисы нет, она минут тридцать как утопала с парнями в разведку по приказу господина коменданта, будь он неладен. Чё нам там смотреть — и так ясно, что вся эта орава сюды ломится, — раздражённо поведал атаман, прежде чем Айр успел открыть рот. Затем выпустил клуб зеленоватого дыма и принялся раскуривать.

— Жаль… Я поговорить с ней хотел… — тоскливо вздохнул гвардеец.

От протянутой трубки он отказываться не стал и сделал глубокий вдох во всю силу своих могучих лёгких. Содержимое раскалилось докрасна и обратилось в пепел, а Малыш осуждающе покачал головой, когда Айр, закашлявшись, начал выдыхать тучи дыма, аки дракон.

— Ядрёный у тебя табак, — прошипел гвардеец, ударив себя пару раз в грудь кулаком.

— Какой нафиг табак, служивый? Где я его тебе возьму посреди чащи? — заржал черноволосый бандюга и хлопнул собеседника по спине. — Эт нашенские грибочки сушёные и травный сбор. Мой собственный рецепт. Ну у тебя и дыхалка — выдул всё разом, а мне опять набивать!

Голос атамана колыхался в воздухе буро-зелёными разводами, а его лицо медленно-медленно начало вытягиваться в стороны, становясь шире. Из-под нижней челюсти вырастали могучие бивни. Айр моргнул и протёр глаза. Сделал глубокий вдох, резко выдохнул, очищая лёгкие от остатков дыма — и от души матюгнулся.

— Чё, накрыло? — сочувственно поинтересовался усатый кабан голосом Малыша. Хотя в этом Айр уже не был уверен.

Если всё вокруг — ложь, то возможно, в этой реальности нет вообще ничего настоящего. А значит, и отвечать не было никакого смысла… но слова пролились сами, усталым весенним дождём. Огонь сомнений вспыхнул сильнее и разгорелся, грозя испепелить остатки решимости и желания сражаться. Какой смысл в победе, если она — лишь результат чьих-то планов, а не его собственное достижение?

— Ты эт, давай-ка помедленней. Каких-таких планов? — прогрохотал хряк, а возможно, злой дух, скрывающийся под личиной разбойника, впервые показавший свой истинный лик.

Шум в ушах приходил и отступал, как прибой далёкого Ларийского моря. А цвета искажались. Он видел чужое дыхание, и то, как от его рук к небу парил сизый дым. Это сгорала его Воля, столкнувшись с первым серьёзным испытанием. Жалкая подделка, которую он посмел считать несгибаемым оригиналом. Всё было ложь.

— Ты это, на, глотни пока, служивый. А я обмозгую…

К губам приложился источник глубочайшей мудрости. На самом его дне Айр надеялся отыскать истину. Но увидел только неизбывную глупость и юношеское высокомерие. Он отбросил его и взглянул на свои руки, обдумывая то, что ему открыл Бог-Отец, который с лёгкой издёвкой изрёк:

— Ясно всё с этим. Ты не просто хотел победить, чтобы сделать мир справедливей. Ты хотел это сделать красииииво. Ну смирись — так не бывает. От еды, как говорится, носы воротят лишь те, кто зажрались. А мы люди простые — хаваем, что дают. Так что давай, определяйся: чего ты на самом деле желаешь? Изменить наши жизни? Или остаться в белом плаще, не замызганном грязью?

Глубокий вдох принёс осознание истины. Она была проста, обыденна и даже в чём-то уродлива. Совсем не идеальна — но зато человечна. Айр за неё ухватился и вынырнул, вцепившись взглядом в свои напряжённые кулаки, сжатые для удара. Облизав губы, он с трудом разжал пальцы и хлопнул себя по лицу ладонью. Она встретилась с кожей, обожгла её пламенем боли. Гвардеец зло усмехнулся и спросил:

— Считаешь, что от дармовой силы нос не воротят? Надо пользоваться всем, что есть?

— Не, ты берега-то не путай, я такого не говорил. Одно дело быть замызганым в грязи, а другое - в детской кровищи. Конечно, должны оставаться хоть какие-то… ну, понятия. Но конкретно в этой подставе я голимого дерьма не наблюдаю. А ты распереживался, аки принцесса, унюхавшая собственный ночной горшок, — расхохотался черноволосый разбойник, на котором Айр наконец-то сфокусировал взгляд. А затем тот прокомментировал: — О, быстренько оживаешь. И даже дров наломать не успел.

— Всё равно это стрёмно, Малыш. Я готовился, тренировался, не жалея себя… а это всё просто спектакль, — проворчал Айр.

— Во-первых, это пока вилами по воде писано. Твой кореш легко мог и припиздеть, а проверить не выйдет. А во-вторых… — он на секунду задумался. — Если то, что ты сказал о своём «справедливом мире», правда… ну, мне он определенно нравится, парень. Только пойми: ты сражаешься один против толпы. Шансы не на твоей стороне. А потому и все ухватки должны пойти в ход, чтобы выиграть. Надо — шибани головой в кулачной драке. Или вовсе ногами! Подло? Ни хрена. Их больше, и щадить тебя они не намерены.