«Нам бы чародея сюда, чтобы прошел с огнем, принося покой и мир этому лесу. Но разве кто послушает, что я говорю? Зло уничтожит нас за то, что мы не верим в него. Ученые мужи умнее. Должны быть умнее. Но почему же глаза их закрыты? Почему никто не нашел эти тела, не принес покой мертвым душам? В таких дурных местах не бывает покоя. Тут родится иное, и люди снова ответят за то, что были слепы».

Эарвен поднялась и снова побежала, стремясь покинуть это гиблое место. Однако убежала она недалеко. Человеческий крик разнесся по округе, а за ним еще и еще. Она остановилась и задрожала от леденящего кровь ужаса. Полуэльфийка зажала уши, чтобы не слышать. Закрыла глаза, чтобы не видеть. Она знала, что Чудовище начало свою охоту, и никому не будет пощады, а лес этот примет еще одну кровавую жертву.

Они все еще торопились, но ехали медленнее, чем раньше, внимательно глядя по сторонам. Люди графа ан Эссена делали это куда успешнее самого господина, стремительно реагируя на звуки и движения. Впереди шел спешившийся егерь, пустивший вперед себя двух собак. Псы, изучившие предложенный хозяином запах, вели всадников прямо по дороге. Казалось, они все-таки что-то учуяли. След был не кровяной, но и собаки не бестолковы.

Иенмар, всю свою жизнь сторонившийся лесов, чувствовал себя главным идиотом процессии. «Дворцовый выкормыш поехал в лес, прямиком к чудовищу, которое не смогли выследить и убить звероловы…Ну просто дивная картина», — самоиронично подумал он, понимая свое бессилие в сложившейся ситуации. Граф ан Эссен был высокомерен и требователен к окружающим, но и с себя спрашивал не меньше. Сейчас он мог только наблюдать и, иногда, направлять. Четверо рыцарей здесь были бесполезнее одного охотника с парой псин. Это место было алларанцу чужим, несмотря на проведенную в Маэлинне юность и эльфийские корни, а каждый звук заставлял его насторожиться.

Рядом зашуршали кусты.

Рука уже потянулась и чуть не выхватила меч, но потом из зарослей дикого шиповника вынырнула собака. Закаленные годами выдержка и выправка военного, — в которые его отправил учиться старый хозяин Маэлинна, как не прямого своего потомка и наследника, — сохранили дворянину надменно-спокойное лицо и остановили полуэльфа от глупостей. Граф мысленно выругался, убрав руку с оружия. Легкий ветер, ходивший в кронах высоких деревьев и заставляющий слегка потрескивать старые стволы, нагнетал атмосферу и вызывал только раздражение.

«Какая ирония, — думал граф, изогнув губы в кривой злой усмешке, — я — «первый» охотник графства, распоряжающийся жизнями верных людей. Смешно сказать, что я при этом даже не помню, когда последний раз бывал в лесу. Эту забаву любил разве что покойный Сэвиль ан Маэлинн. После чего он напивался, словно распоследняя тварь, и требовал от матери ублажать его нездоровые аппетиты. Зачастую силой, потому что знал, что их брак лишь выгодная формальность, ради нашего с ней выживания, а полюбить она этого скота так и не смогла». Воспоминания о юности и прежнем хозяине этих мест вызывали у графа сильное раздражение. Однако, как бы не отрицал сам Иенмар, как бы не стремился он избавиться от ненавистной привязки к чужому роду и связи с человеком, которого ненавидел, а вырос он характером похожим больше на покойного Сэвиля, чем на собственного отца. Этот человек повлиял на него безвозвратно.

Залаяли собаки. Шедший впереди егерь поднял руку в коротком жесте, призывая остановиться. Это и отвлекло графа от размышлений. Иенмар натянул поводья, остановил жеребца и вновь насторожился. Кони беспокойно переступали ногами и стригли ушами. Было видно, что что-то пугает их. Граф же, как ни старался, не мог увидеть ничего подозрительного. Разве что, весь лес уже начинался казаться полуэльфу одним сплошным чудовищем.

— Что тебя насторожило, — обратился мужчина к егерю, поравнявшись с ним, — что-то видишь? Следы…

Фраза оборвалась, оставшись недосказанной. Вопрос стал лишним, ведь там, где мельтешили псы на обочине лежало изуродованное человеческое тело. И снова труп был почти не тронут, хотя пролежал здесь уже очень долго. У убитого была оторвана нога. Видно, он истек кровью, пытаясь добраться до дороги и вернуться домой. Рядом с трупом валялся топор. От тела тянулся след волочения и, наверняка крови, завлекая следовать за собой в чащу. Ан Эссен этим заниматься не имел пока ни малейшего желания, оттого тронул коня пятками, посылая вперед по дороге и возвращаясь к прежнему курсу. Он помнил какая перед ним задача. Граф не боялся, но осознавал, что положение незавидно. Возможно, даже сам он уязвим для убийцы из этого леса, не говоря уже о шестнадцатилетней беременной девчонке.

«Стоило хотя бы обсудить план, а не нестись очертя голову в проклятый лес, — укорил себя алларанец, — вот только не было времени на раздумья. Эарвен. Дурная кровь проклятого графа ан Маэлинна. Бестолковая девка, глупость и придурь которой завели сюда нас всех».

След всадников вел хищника за собой.

Там, где граф и его свита обнаружили на обочине тело, Зверь задержался, чтобы свериться с чутьем. Чудовище не могло точно угадать причину их остановки, но прекрасно знало о том, что здесь происходило и что эти люди могли здесь найти.

Такие же, как эти, глупцы-деревенщины и окрестные храбрецы, собрались однажды, чтобы устроить облаву на неведомого хищника. Они взяли вилы, топоры, тяпки… всякий подручный скарб и зажгли факелы, шествуя в ночи. Люди решили найти и убить людоеда, рассредоточившись по лесу и сжимая импровизированный человеческий капкан, из которого, — по их мнению, — никакому зверю было не выбраться. Что происходило в лесу в ту ночь так и осталось тайной кровавого сумрака. Чудовище помнило их истинно нечеловеческий страх, когда убивало одного за одним. Крики и стоны, казалось, все еще слышны в вое ветра темными ночами, а разорванные тела нескольких десятков мужчин разбросаны по округе. Зайди глубже в лес и наткнешься на кровавое кладбище, где мертвецы смотрят перед собой остекленевшими глазами на изуродованных лицах и перегнивают так уже несколько недель.