Он отшатнулся, вытер глаза.

— Ты точно Грим?

Я кивнул.

— Пока да.

Я кратко пересказал ему, что было. Смрадное болото. Портал. Ползущие, гниющие тела. Те, кто двигался без глаз, с холодом в руках. Именной — Изувер. Почти два с половиной метра. Мясо, плотно нашитое на плоть. Без рта. Без души. Только ярость. И боль. Аура — не земная. Не техногенная. Не от АБСХ. Что-то другое.

Он молчал. Слушал, как будто хотел найти в рассказе зацепку. Что-то логичное. Что-то человеческое. Но её не было.

— Это что... Боги пришли покарать нас за наши грехи? — выдал он наконец с ухмылкой. В голосе не было шутки. Только осознание.

Я посмотрел на него. Долго.

— Не знаю, кто пришёл. Но твари, что сидят там — это точно не проделки Альянса. Это глубже. Это... будто кто-то вспомнил, что мы ещё живы — и решил исправить ошибку.

Седой потёр виски, молча глядя на мои руки. Потом перевёл взгляд выше — на шарды, висящие у меня за спиной. Металл дрожал в воздухе, будто чувствовал напряжение помещения.

— И что делать будем? — голос Седого был усталым, с хрипотцой. — У нас оружия толком нет. То, о чём ты рассказал... это ведь не должно жить. Это должно быть в земле, в пепле, в прахе. А оно вышло. И убивать его — нужно чем-то получше лопаты.

Он покосился на мои шарды.

— Тебе-то ладно. У тебя вон какая чертовщина за спиной висит. А нам? Нам что? Руками их, что ли, душить?

Я кивнул. Медленно.

— Если эти твари могут выходить из порталов... будет тяжело. Очень. Моё сердце чует, что таких дыр будет не одна. Это был только Тир-1. Самый низ как я понял. Самая грязь. Что там дальше — тяжело представить.

Я помолчал, потом спросил:

— Электронику проверяли?

Седой хмыкнул и покачал головой.

— Всё. Заглохло. Насмерть. Как будто ток выдрали из самой земли. Всё, что шевелится — только механика. Колёса, рычаги, ручные инструменты. Всё, что с током — мёртво. У нас даже винтовок старого типа нет. Ни одного патрона. Только серпы, лопаты, и всякая срань... — он сплюнул в угол. — Машины на механике уже и не выпускают. А новые теперь — просто груда железа теперь.

Я посмотрел в сторону окна. За ним была ночь. Но не обычная. Давящая. Будто небо больше не из звёзд, а из пепла.

— Значит, конец. Эпохе мира, — сказал я тихо. — Если это по всей планете, в городах сейчас творится ад. Всё же завязано на ток. На автоматизацию. На беспилотники, на сети. Всё. Теперь — пустота. Там, где была цивилизация — теперь тьма. И страх.

Седой опёрся на стену. Долго молчал. Потом, почти шепотом:

— Видимо, так. Если это новая реальность... если всё заглохло... тогда скоро начнётся самое страшное. Порталы. Люди. Бойня. За воду, за еду. За жизнь.

Он посмотрел на меня. В глазах — не страх. Смирение. Как у того, кто уже один раз пережил конец.

— Будем бороться до последнего.

Сказав это, он выпрямился и направился к выходу. Медленно, тяжело, будто слова были грузом, а не поддержкой. За дверью слышались шаги, разговоры. Мужики ждали.

Я снял с себя гнилые, пропитанные смрадом вещи. Куртка, рубаха — всё, что на мне было, ушло в угол, в грязь. Я залез в бак с водой. Холод пробрал до костей, но только он смывал запах. Болото. Гниль. Кровь. Всё въелось в кожу, как печать.

Я закрыл глаза, вдохнул и открыл меню. Умения. Под «Расщеплённой сталью» появилась новая полоска.

[ОПЫТ УМЕНИЯ: 30/100]

Я присмотрелся. Вот он — ответ. До этого её не было. Я начал считать в уме: пятнадцать за Изувера, три по каждому из тех, что были с ледяными руками... и по одному за каждого обычного. Всё сходилось.

Выходит, ещё два, может три портала — и уровень умения поднимется. Значит, всё не зря. Значит, рост возможен.

Пока тёр тело ладонями, стараясь соскрести остатки чужой плоти и крови, размышлял. Стоит ли сразу идти снова? Найти другие порталы. Ближайшие. Чистить. Расти. Или... остаться. Организовать мужиков. Попытаться сделать из них боевую единицу. Сейчас они разрозненные. Они долго не протянут если портал откроется.

Мысли прыгали. Не потому что времени не было, а потому что внутри всё было сломано. После того всплеска. Той грязной раскопки памяти.

Лица. Лица матери, отца, сестры. Раньше смутные как будто на них насыпали пепел времени. А теперь я видел их, как будто вчера. Видел, как будто снова терял. Сердце било глухо. Камнем. Без искры.

Я думал, что смирился. Десять лет каторги. Каждый день — выжигание прошлого. Я забыл многое. Хотел забыть. А теперь — снова.

Всё вернулось. Мелькает. Гложет. Как червь в голове. Как боль, что не уходит.