<p> Достойная жизнь завершилась в кругу любимых детей, но вот большой любви с настоящим мужчиной так и не случилось.</p> <p> А теперь – второй шанс!</p> <p> Молодая в новом мире, я – подавальщица в захудалой таверне с пьянчугой-хозяином и шпаной на кухне. Что ж, превращу это место в пекарню!</p> <p> Заодно узнаю, как бывший герой войны докатился до такой жизни.</p>
Глава 1.1
Пахло старой сырой тряпкой. Что было очень странно, ведь Настася как раз на днях выкинула их все из моего ведра под ванной и заставила открыть упаковки с новыми.
В темноте понять, откуда идет этот запах было сложно, и я потянулась к тумбочке возле кровати, чтобы включить свет.
Под руку что-то попалось, кажется, чашка? Я опрокинула ее и услышала, как вода закапала на пол.
Очень странно, потому что я не имела за собой привычки таскать воду в комнату. Попить можно и на кухне.
А вот лампу я так и не нащупала.
Пришлось подниматься с постели и вот… что еще показалось мне интересным… Никаких усилий для этого прикладывать не пришлось. А ведь в свои шестьдесят пять я не могла похвастаться крепкой спиной. Слишком много таскала тяжестей в свое время. Мешки с мукой на женской спине бесследно не проходят.
– Да что такое? – Я опустила ноги на пол, но вместо теплого прикроватного коврика под ступнями оказались шероховатые доски.
Я даже дернула ноги, прижав их груди. И о чудо! Снова вышло так легко, словно… Словно в молодости!
Задумалась.
Помню, что читала после ужина книгу… Внучка как раз заезжала, рассказала, что в моей пекарне все отлично. Плакала почему-то.
Мысли как-то путаются. Кажется, плакала она уже не у меня дома. В больнице?
Издалека послышались какие-то голоса. Я заозиралась, но было так темно, что я и руки своей, почти к лицу прислоненной, не видала.
– Нина Николаевна, вы меня слышите? – мужской незнакомый баритон прорезался сквозь пространство. Словно радиоволну поймало.
– Кто здесь? – я закрутила головой снова.
– Нина Николаевна, вам дана вторая попытка.
– Что?
– Вторая попытка. Вы говорили, что любви хотите.
Да что за чертовщина? Кто со мной разговаривает? О чем он вообще?
– Она дезориентирована, надо было сначала… – на этот раз голос женский, такой мягонький, певучий.
– Разберется. Заканчивайте! Нина, не профукайте вторую попытку, уж будьте добры.
По глазам вдруг ударил яркий свет. Словно мне в лицо включили прожектор.
а едва проморгавшись, я наконец, увидела, где оказалась – бедная комната, вся деревянная. И сидела я на старой кровати, укрытая не то старым шерстяным одеялом, не то мешком из-под картошки. Поди разбери.
Да только самым удивительным было не это…
Я вытянула перед собой руку с абсолютно гладкой молодой кожей…
Глава 1.2
Покрутив руку перед собой, я на всякий случай сжала и разжала пальцы. Те послушались. Тогда я ощупала свое лицо, прежде покрытое морщинами. И о чудо! Морщин не было.
Обвела взглядом комнату. На стене напротив зеркало обнаружилось. Вот к нему-то я и подскочила. Не прошаркала, не подошла осторожно… подскочила! Дело ли?
И что там оказалось? Да я там и была… Только лет на сорок моложе, чем привыкла.
С неверием ощупывала я свое лицо. Гладенькое, мягкое, точно попка младенца. Глаза ясные, темные. Волосы шикарной гривой по плечам, безо всякой седины.
Задышала чаще, как-то тошно сделалось, к горлу аж подступило.
Ну нет, панику оставляем и начинаем думать. Я отошла обратно, снова на кровать уселась.
Ночь, улица, фонарь, аптека… Тьфу ты! Что в голову лезет?
Еще раз.
Ночь. Я спала у себя дома. Или нет?
Нет… Память, наконец, начала работать. Кажется, когда приехала Настасья мне вдруг стало плохо. Внучка вызвала неотложку. Помню, как двое молодых людей, симпатичных таких, помогли спуститься в машину скорой помощи. И палату больничную помню. Настася плакала… И другие внучатки опосля приехали. Все родные собрались кажется.
Горечью сердце сжало, но поняла в этот момент, что путь мой там завершился. И сейчас хоть тоской в груди и сверлило, а на глазах выступили слезы, все ж ощущение какой-то завершенности имелось. Достойная тихая жизнь.
Тихая – ключевое слово.
И одинокая – тоже. Муж ушел, оставив с двумя детками. И в те времена я лишь и могла, что работать, чтобы их прокормить. А потом… Потом внуки пошли, другие заботы. Так и прожила одна. Любви в моей жизни было довольно, а вот женского счастья…
Вот и вздыхалось порой у окошка, что поезд-то уже ушел. Не ушел даже – умчался. Поди догони.
И тут – вот. Вторая попытка, значит? Кто ж это мне так подсобил?
Взгляд сам собой вверх поднялся. А после глаза прикрыла да выдохнула тихое “спасибо”.