Не теряя времени, я резко рванула к двери, едва не путаясь в собственных ногах. Сердце бешено колотилось, а в голове стучала только одна мысль: Убежать! Успеть!

Я вылетела в коридор, тяжело дыша, и врезалась во что-то твердое.

Нет, в кого-то. Подняв взгляд, я увидела Вилена. Он стоял передо мной, нахмурившись, с кружкой в руке – похоже, оторвался-таки от застолья.

Надо же, вы поглядите!

Злость на него клокотала во мне не меньше чем на того ублюдка.

– Что за чертовщина тут творится? – спросил он, хмурясь. Его голос звучал хрипло и не так бодро, как обычно, но взгляд был яснее, чем я ожидала.

Я чувствовала, как руки дрожат, а сердце никак не замедляет свой бешеный ритм. Я хотела что-то сказать, но слова застряли в горле. Сзади раздались тяжелые шаги – Якуб вышел следом, его тень накрыла меня, почти ощутимая. Липкая.

Вилен перевел на него свой взгляд, явно узрев, в каком виде пребывает нынче его дружок.

– Что здесь происходит? – переводя взгляд с меня на своего дружка и обратно, Вилен явно пытался собрать свои распрямившиеся от вина извилины обратно в формы пружин. Наконец, он все же остановил взгляд на Якубе и уже куда с большей яростью прошипел – Ты что устроил?

Он поставил кружку на ближайшую полку и попытался сунуть меня себе за спину, но меня точно прорвало:

– Что происходит? Да вот пока ты горести свои в винище купаешь, дружочек твой решил поразвлечься!

Я махнула кочергой в сторону Якуба. Тот все скалился довольно. Кровь вот только на пол сплевывал. Похоже не только носяру я ему разбила.

– Зверь-баба, – протянул этот упырь довольно. – Ты, Вилен, иди-ка лучше к остальным. Зачем тебе это? Я тут сам.

В глазах Вилена хмель явно боролся с трезвым рассудком. А я, почти замерев, ждала его реакции.

Если сейчас он отступит, если уйдет дальше квасить со своими дружками, это будет конец. Никакой пекарни, никаких больше планов.

Я второй шанс свой профукивать на пьянчуг не собиралась.

Но взгляд, который Вилен все же обратил к Якубу вселил в меня надежду.

Ну и еще немножечко злорадства, смешанного с облегчением.

Я глядела и видела, как на его лице медленно, но верно проступает что-то новое… Это были уже не просто раздражение или, там, усталость.

Нет… Холодная неприкрытая Ярость.

Он сделал шаг к своему дружку, и Якуб, скотина, шагнул назад.

– Сам? – медленно повторил Вилен, тихохонько так, спокойненько. – Ты тут сам?

Якуб захохотал, криво, сдавленно, все еще пытаясь утереть кровищу с лица рукавом. Чтоб тебе ее всю вылило на пол, паскуда.

– Ну да, сам. У тебя своих забот хватает. А с ней, – он кивнул в мою сторону, – я уж как-нибудь разберусь. Бабе ж пригляд нужен, а то уже хозяйкой себя тут мнит. Вот я и решил тебе подсобить по дружески.

Я сжала кочергу в руках, готовая снова пустить ее в ход, если потребуется. Руки-то чесались зверски. Так бы и зафинтилила по зубам гаду.

Какая я, оказывается, кровожадная.

Но Вилен, не отводя взгляда от Якуба, протянул руку, будто предупреждая меня: не вмешивайся.

– Ты что, совсем с ума сошел? В мудях зазвенело, решил пристроить, где поближе?

Якуб перестал ухмыляться.

– Да брось, Вилен, – начал он, но голос его дрогнул. – Чего ты так завелся? Это же просто баба.

– Думаешь, я сам на место кого поставить не способен, если нужно будет?

– Да я ж помочь хотел, ну и это… ты ж знал, она мне всегда нравилась. А тут, случай подвернулся…

И все. Это стало последней каплей.

Вилен двинулся так быстро, что я даже не успела понять, что произошло.

И это я думала, что он пьяный? Да что ж он тогда по трезвости творить способен?!

Его кулак с глухим таким, чавкающим звуком врезался в челюсть Якуба, и тот отлетел назад, едва устояв на ногах.

– Эта "просто баба", – повторил он, вперед шагнул и в грудки дружка пихнул, – сделала для этой таверны больше, чем кто-либо другой.

Якуб снова кровищей отплевывался. Да, не везет тебе сегодня, дружище. Это еще кочерга до твоей рожи не добралась.