Следующее — возможность перемещаться в чужие тела… Язык немел от предвкушения. Именно эту способность я хотел использовать, чтобы избавиться от джунгаров. Элегантно, эффективно, без лишних жертв среди моих людей.

Когда они свалят, дальше будет уже проще работать с монголами. Один враг вместо двух. Мои планы даже стали более реализуемыми, всё складывается удачно.

Через ресницы наблюдал за дорогой. Пыль клубилась под копытами, создавая серое облако. Солнце клонилось к закату, лучи стали косыми, менее жгучими.

Есть несколько сложностей. Но никто и не говорил, что будет легко. Тело уязвимо, когда я покидаю его. Каждую секунду, пока душа вне «сосуда», я рискую. Ещё нельзя оставлять его надолго, а то кто-то может занять мою тушку. Это как бросить дом с открытой дверью: любой может зайти и обосноваться. А выгнать незваного гостя из собственного тела — задача не из простых. Вопрос требует изучения. Теория есть, но практики мало. Пальцы чуть подрагивали от желания попробовать. Вот на джунгарах и потренируюсь, идеальные условия для экспериментов.

Вообще, кому в голову пришло прийти и начать брать столицу измором? Ладно бы численное преимущество было подавляющим, ладно бы план был гениальным, но нет — просто пришли и сели под стенами. Это у них тут такая традиция, как мне сказали. То одни к другим ходят, пытаются захватить, то эти — к тем. Раз в несколько лет и так уже на протяжении десятилетий. В ожидании, что именно сейчас повезёт, как ритуал какой-то. Хрипло усмехнулся, заработав тычок в бок от Бата.

«Играй роль», — напомнил сам себе. Пленник не должен выглядеть довольным. Изобразил страдание и злость. Вот только ничего, кроме ухмылки, у меня этот тычок не вызвал.

Так что их нападение… Глупое, нерациональное, пустая трата ресурсов. Но для степняков, как я понял, важен сам процесс, а не результат. Показать силу, проверить противника, подтвердить статус — политика через кровь и железо.

Пульс участился, когда вдалеке показались очертания лагеря — огромный город из юрт, палаток, загонов для лошадей. Дым костров поднимался вверх десятками столбов. Звуки доносились уже отчётливо — лай собак, ржание коней, голоса людей.

Я привык, если что-то делать, то только в ожидании результата — конкретного, измеримого, полезного. Но здесь другая философия.:важен путь, а не цель.

Глянул в ту сторону, откуда мы уехали. Своего коня и шаманку оставил на попечение группе, они тут рядышком будут ждать сигнала. Лагерь в нескольких километрах от границы основного места расположения джунгаров. Достаточно далеко, чтобы их не обнаружили, но при этом близко, чтобы я смог до них добраться.

Вспомнил, как объяснял им свою задумку. Вот же упрямые люди! Пытался их переубедить, перечислял преимущества дипломатического решения. Я доказывал, что русский дипломат может решить проблему войны без кровопролития, договориться с джунгарами, чтобы те ушли домой. А они не верят. «Только когда их полностью разобьют и казнят генерала, который напал, тогда и уйдут», — отвечали мне. И каждый, сука, убеждён, что именно он это сделает! Как? Детали не важны… Есть конь, меч, и этого достаточно. Почти услышал в голове их голоса — уверенные, полные слепой веры в победу.

Желудок сжался от голода. Давно ничего не ел, а физическое напряжение забирает силы. Во рту пересохло ещё сильнее.

Ладно, что-то я отвлёкся. Мысли разбежались, а нужно сосредоточиться. В уши ударил гул тысяч голосов, ржание коней, звон металла о металл. Лагерь встретил нас шумом и гамом.

Бат, собака, чтоб тебя кашель одолел! На хрена он мне кляп запихнул в рот? Грубая ткань впивалась в уголки губ, давила на язык. Дышать приходилось через нос, а воздуха не хватало. Слюна накапливалась, но проглотить её было сложно. Правда, без кляпа роль пленника выглядела бы менее убедительно. Детали важны, каждая мелочь добавляет правдоподобности. Джунгары должны поверить, что перед ними действительно захваченный враг.

Остановка. Монголы заговорили. Понеслась!

Меня проверили. Ну как проверили… Просто взяли за волосы и посмотрели. Жёсткие пальцы вцепились в затылок, дёрнули голову назад. Боль прострелила от корней волос до основания черепа. Перед глазами — чужое лицо, смуглое, с резкими чертами.

Я изобразил злость, отчаяние и что-то ещё. Мышцы лица напряглись, брови сошлись на переносице. Зрачки расширились, вены на шее вздулись, дыхание стало быстрым и неровным. А то ещё не поверят, что меня действительно схватили.

Лицо джунгара выражало удовлетворение. Он кивнул своим товарищам, что-то сказал — тон был одобрительный. Похоже, спектакль удался.

Джунгары… Одно лицо с монголами. Те же скулы, те же глаза, тот же разрез век. Разглядывал их, пока мы проезжали мимо первых постов. Обветренная кожа, выжженная солнцем и сухим ветром. Морщины от постоянного прищуривания глаз. Жилистые руки, привыкшие к оружию. Единственное отличие — любят раскрашивать себя и одежду. Красные полосы на щеках, синие линии вдоль рук. Яркие узоры на кожаных доспехах, вышивка на одежде. Кто я такой, чтобы осуждать чужие вкусы? Может, мода. Степная…