— Я даю тебе на размышления час, — сказал дядя Август, откладывая свою газету, которую мне хотелось порвать на кусочки, вместе со злополучным Денори. — Или мы объявляем о твоей свадьбе, или ты покидаешь нашу семью. Но, так как я любящий дядя, то я не выгоню тебя на улицу, как того требуют правила. Я отпишу тебе твой родовой особняк.

Услышав это, сердце рухнуло вниз. Родовое поместье — это старый полуразрушенный дом в центре города. Вот только толку от него не больше, чем от открытого неба и лавочки в парке. Хотя, пожалуй, в парке безопаснее. Там тебе на голову хотя бы не упадет кусок плиты или штукатурки.

Но, понимая, что замуж за Денори я не выйду ни при каких условиях, я озвучила свое решение:

— Я ухожу.

— Хорошо, — дядя даже не оторвал взгляда от новой газеты, которую взял из стопки сегодняшней прессы. — Я подпишу все бумаги на владение домом и бумагу, что ты больше не член нашей семьи. На сборы у тебя время до полудня. Сама понимаешь, сегодня придет Эдмунд, и не стоит, чтобы твои проступки сказались на репутации Агнии. Потому как Эдмунд собирается сделать ей предложение.

Я молча покинула кабинет дяди, отправившись в свою комнату и чувствуя, как пальцы на руках и ногах сводит судорога. Почти с тех самых пор, как я оказалась в этом мире в теле Алисы, такое происходило довольно часто, стоило мне расстроиться или начать переживать из-за чего-то. Видимо, это было наследственное, что-то с нервной системой или с сосудами. Ни тете, ни сестре я об этом не говорила, чтобы их не расстраивать.

Вот и теперь пальцы на руках не слушались меня, и из-за этого собрать вещи было очень сложно. Поэтому когда в мою комнату вошла Ильен, верная служанка дяди, на дух меня не переносящая, она с довольным видом заявила, что раз я больше не принадлежу роду Лондье, то не могу взять с собой ничего из этого дома. Но дядя так щедр, что разрешает взять мне одно платье помимо того, в котором я сейчас, и ещё осенний старый плащ. О зимнем не было и речи.

Что ж, пусть так. Это облегчит мне сборы вещей, да и тяжелый чемодан не придется нести, подумала я, стараясь увидеть хоть что-то хорошее во всем происходящем.

Тетя и Агния стояли внизу, когда все та же Ильен сказала, что мне пора уходить. Они обе плакали и долго не отпускали меня из своих объятий.

— Милая, как бы мы хотели тебе помочь, — в глазах тети стояли слезы. — Но твой дядя, он... он запретил нам общаться и взял с нас магическую клятвы, что мы не будем тебе помогать и не подойдем с этих пор к тебе и на метр, — она показала руку с клеймом клятвы.

И я поняла, что помощи ждать неоткуда. Что ж. Тете и сестре хоть они не были мне, по сути, родными, я была искренне благодарна за те слова теплоты и заботы, которые они подарили мне, пока я жила в этом доме. Ведь в своей обычной жизни я была сирота и никогда не знала, что такое семья. И пусть с дядей мне не повезло, зато я обрела, пусть и ненадолго, тетю и сестру.

И теперь я не хотела, чтобы они переживали из-за меня. А потому спрятав слезы внутри, я улыбнулась и обняв их, пообещала, что у меня все будет хорошо. И покинула дом, пешком отправившись к своему новому месту жительства.

А пешком, потому что дядя не соизволил дать мне денег на проезд. А тетя и Агния не могли из-за клятвы.

Я вышла на холодную улицу, и словно смеясь надо мной, небо заволокло тучами и пошел проливной дождь, тут же делая меня насквозь сырой.

Глава вторая. В которой Алиса начинает новую жизнь

Промочив меня до последней нитки и на этом успокоившись, дождь закончился. И на небе появилось яркое солнце.

— Ну спасибо, — хмыкнула я, — пытаясь отлепить от лица мокрую прядь.

Мимо мелькали дома и проезжающие мимо повозки и экипажи. Один из возниц не притормозил и, проезжая мимо, обдал меня водой из лужи. И без того мокрый подол теперь стал буро-коричневым и прилип к ногам.

— Да что за день, — простонала я, чувствуя, как слезы все же подступают и скоро я не смогу их сдерживать.

А тут ещё и улица закончилась, открывая взгляду мой новый дом…

Хотя скорее это были руины. По крайней мере, старый заброшенный дом, за которым не следили около двадцати лет, выглядел пугающе, и я не представляла, как в нем можно жить. Тут или на голову штукатурка осыпется, или же застудишь себе все, что можно. А лужи вокруг дома и разводы на стенах говорили о том, что над территорией вокруг и крышей дома тоже придется потрудиться.

Я медленно открыла старую скрипучую калитку и прошла внутрь, пройдя по дорожке, которая когда-то была обрамлена кустами роз, а сейчас сухим разросшимся кустарником и травой.

Дверь, ведущая в дом, тоже оказалась под стать дому: местами потрескавшаяся, разбухшая, и изъеденная жуками-короедами.

Я открыла ее и заглянула внутрь. К счастью, мои предположения оказались ложными: внутри было сухо. Крыша за все годы не пострадала. Скорее всего, лишь забилась ливневка, но это мелочи.

В доме пахло пылью и застоявшимся воздухом. На стенах и потолке висела паутина, и в целом вид был совсем непрезентабельный. А ещё тут было очень холодно. Но, быстро пробежав взглядом, я отметила деревянные стулья, которые можно было пустить на растопку камина. Да и пол, хоть местами и был погрызен мышами и изъеден временем, в целом был добротным.