Шрифт:
И только в этот момент он внезапно осознал, что, возможно, видит все это в последний раз.
Глава 2
Два года назад.
Первый день заражения.
06.06.2026.
Макс
Луч солнца прорвался сквозь брешь в неплотно задернутых занавесках и ударил по глазам. Рефлексы солдата сработали быстрее сознания и заставили вскочить на ноги. Мигом вспомнив, что только вчера вернулся домой, я распахнул форточку и прислушался.
В комнату вместо привычного отзвука взрывов и жужжания беспилотников ворвался наглый московский хор: какофония гудков, шум машин, отдаленный стук перфоратора, короче – симфония каменных джунглей.
Ну вот я и дома. Сколько же я тут не был? Лет пять, если не больше – а ощущение такое, словно никуда не уезжал.
Комната встретила безмолвным укором. Знакомые очертания вещей, будто свидетели детства, вытатуированные на сетчатке глаза, проступали сквозь пелену времени. Отсюда я каждый день ходил сначала в школу и боксерскую секцию, потом в институт. Первый раз подрался во дворе. Первый раз поцеловался с девчонкой в подъезде. А потом я сбежал отсюда, чтобы забыть все плохое, что, как мне казалось, с этим местом связанно.
Воспоминания нахлынули так внезапно, что губы самопроизвольно прошептали:
– Родина.
В коридоре послышался звук торопливых шагов и дверь распахнулась, впустив в комнату вихрь энергии. Мать. Невысокая, стройная, с лучистыми, как сапфиры, глазами. Подлетела, одарила мимолетным поцелуем в щеку и затараторила, словно заведенная:
– Так, герой, уже проснулся! Завтрак на столе. Живо чистить зубы, бриться, умываться! Жду на кухне, и чтоб через пять минут как штык! Мне скоро бежать, а нам еще поговорить нужно, серьезно!
– Мам, куда бежать? У тебя же вроде сегодня выходной?
– Я тоже думала, что побуду дома, но ироды срочно в лабораторию вызвали. У вирусологов там опять какой-то аврал. Придется весь законный выходной на пробирки с ретортами угробить.
Вывалив эту новость, мать так же стремительно испарилась, оставив за собой шлейф знакомого парфюма. А через секунду послышался стук в соседнюю дверь:
– Аленка! Подъем, соня! В институт опоздаешь!
– Дом, милый дом, – пробурчал я, натягивая джинсы.
Десять минут спустя я уже сидел на кухне, вдыхая аромат крепкого кофе и уплетая яичницу с сосисками. Мать сидела напротив и смотрела на меня взглядом, полным любви и тревоги, взглядом, который мог принадлежать только ей.
На стене, будто приговор, висел небольшой телевизор, изрыгающий потоки новостей. Диктор вещал об успехах нашего здравоохранения и лишь мимоходом упомянул о количестве инфицированных, продолжающих заполнять больничные палаты. Потом объявил про возобновление авиасообщения между странами и не забыл отрапортовать о долгожданном повышение цен на нефть.
Дождавшись, пока моя тарелка опустеет, мать нарушила молчание:
– Сынок, я уже отвыкла от того, что в доме мужчина… – Она тяжело вздохнула, положила на стол связку ключей и нервно сцепила пальцы. – Это старые ключи отца. А вот эти два – от подмосковного дома дяди Бори, на всякий случай путь будут. Иногда я там ночую… – внезапно мать осеклась, и ее щеки тронул легкий румянец.
Я давно уже догадывался об их отношениях с младшим братом отца и не осуждал. После смерти отца прошло восемь лет. Дядя Боря, конечно, фанатичный ученый со своими причудами, но человек хороший и для родни готов на все.
– Мам, я все понимаю, – спокойно сказал я, не желая ее смущать. – И я по вам всем соскучился. Да и вообще, каким же я был идиотом, что так легко убежал от вас! Ты меня вырастила, а я этого совсем не ценил.
Мать не выдержала, вскочила и крепко обняла, и в этот момент на кухню ворвалась младшая сестра – Аленка.
– О! Вы что, вчера не наобнимались? Что у нас сегодня в программе? «Возвращение блудного попугая», часть вторая?
Мать встрепенулась:
– Брат вчера вернулся из госпиталя, должна радоваться!
– Ага, конечно! Сейчас утру слезу умиления и начну… – проворчала сестра с ехидством в голосе. – Радости прямо полные штаны! Я, между прочим, уже привыкла к тому, что в этом доме у меня две комнаты: одна для ночевки, а другая – склад для моего гардероба и хранения всякого барахла! – Аленка возмущенно фыркнула. – А теперь вернулся мой милый братик с очередной спецоперации – и все! Нет у меня больше ни склада, ни гардероба! Кстати, я имею полное право потребовать компенсацию за доставленные мне неудобства!