– Сестричка, у тебя траур по комнате или ты думаешь, что черное меньше пачкается? – спросил я, не удержавшись.

– Ха-ха-ха, как смешно! Просто ты не в тренде. Это же последний писк, только для избранных, конечно, – с этими словами Аленка надела черные очки.

– Ты знаешь, где деньги. Только возьми не больше, чем попросила…

Мать еще хотела что-то добавить, но не успела: сестричка выпорхнула из кухни и, задержавшись в коридоре только для того, чтобы залезть в ящик за деньгами, исчезла.

– Ну все, улетела. Мне тоже пора. Максим, если сможешь – сходи в магазин, список лежит в прихожей на контейнере, который дядя Боря позавчера из лаборатории притащил.

Когда мать ушла, я еще раз обошел квартиру.

Все было на прежних местах, будто я и не отсутствовал долгое время. Открыв кабинет отца, я подошел к металлическому шкафу. Шесть лет назад мать поступила правильно, спрятав от меня ключи.

Потрогав царапины, оставленные гвоздодером на толстой дверце, я начал вспоминать, какие планы тогда строил. Да уж, если бы шесть лет назад я вскрыл оружейный сейф и мне в руки попал огнестрел, все закончилось бы трагично.

Достав связку ключей, я выбрал самый длинный. Провернув его в скважине, нажал на массивную ручку и потянул на себя тяжелую дверцу. В ложементе стояла тульская курковая двустволка ТОЗ-БМ16 – то самое ружье, которое я помнил с первых походов с отцом по подмосковным лесам. Первый в моей жизни выстрел сделан именно из этого старенького ружья. Любовь ко всевозможному огнестрелу пошла тоже от него.

Переломив ТОЗ, я заглянул в стволы. Взвел курки, проверил оба спусковых крючка. Несмотря на солидный возраст, оружие было идеально вычищено и работало как часы.

Положив двустволку на стол, я снова полез в сейф и достал полный патронташ с двумя дюжинами латунных патронов шестнадцатого калибра. Следом на свет появилась весьма потертая наплечная сумка. В двух ее отделениях тоже поблескивали патроны.

Отец, как и дед, признавал только латунные гильзы и снаряжал патроны самолично, никогда не покупая готовые в охотничьих магазинах. Обычно он говорил так: «В таком деле, как снаряжение боеприпасов, я могу доверять только себе».

В охотничьей сумке, судя по меткам, лежало больше дюжины пулевых патронов и двадцать картечи. Кроме этого в сейфе обнаружился полный набор для снаряжения боеприпасов: пулелейка, мешок с готовыми пулями, жестянки с различной дробью, ящичек с капсюлями, шесть банок пороха, свертки с войлочными пыжами и коронными прокладками и кусок парафина. Самым последним на стол лег брезентовый чехол для переноски ружья, в котором нашелся паспорт на него и охотничий билет.

Вот оно – отцово наследство. Продавать или тем более сдавать нашему любимому государству я ничего не собирался. Оно у нас к вооруженному населению нетерпимое, так что придется это добро хорошенько припрятать. Хотя про перерегистрацию на себя горизонталки можно узнать, тем более документы на оружие в наличии. Но это потом, а сейчас все назад в сейф, а то не дай бог вернется мать или сестричка, а тут такое.

Когда засобирался в магазин, по телевизору транслировали медицинское ток-шоу. Зашла речь о стопроцентном обеспечении отечественной вакциной всего населения страны. Странно, о чем это они? Насколько я помнил, медсестра, коловшая в госпитале новую вакцину, проговорилась, что она привезена из Индии.

Кстати, интересно, почему по телевизору не сообщают о людях, впавших после заражения в кому? Может, это, конечно, и слухи, но та же самая медсестра мне приватно рассказала, что только в их лечебном учреждении полсотни пациентов лежат в спецпалате. Правда, она могла и преувеличить.

***

Несмотря на то что в городе после полугодичного перерыва начали открываться кафе и торговые центры, на улице было немноголюдно. Редкие прохожие в закрывающих лица масках обходили меня стороной, как прокаженного, а некоторые возмущенно фыркали и качали головой, когда замечали, что я без средств защиты.

Я не любитель носить маску, к тому же после вакцинации меня трижды проверили на наличие нового вируса. Да и выписывающий из госпиталя врач дословно сказал так: «Не одна зараза в ближайшее время к тебе не пристанет».

Спустившись в полуподвальное помещение ближайшего сетевого маркета, я убедился, что полки плотно заставлены товарами. Ассортимент остался таким же, как и раньше, а вот цены процентов на пятнадцать подросли.

Быстро закидав в тележку все по списку, я прибавил кое-что от себя. А уже подходя к кассе, заметил высокого мужика в дутом зимнем пуховике, с надетым на голову капюшоном. Он стоял напротив стеллажа с водкой и медленно раскачивался в такт легкой музыке, звучащей из магазинных динамиков.

Кассирша принялась пробивать покупки, при этом с подозрением косясь на одетого явно не по погоде, пританцовывающего любителя алкоголя. А когда я сложил продукты в два больших пакета и собрался уходить, сзади раздался грохот бьющегося стекла. Развернувшись, я увидел, как мужик в пуховике планомерно сметает бутылки со стеллажа.

Кассирша, ругаясь, кинулась к борцу со спиртным. Я отложил пакеты и не раздумывая последовал за ней

– Сволочь, ты что творишь?! – возмутилась немолодая женщина.