– И долго вы ещё намерены болтаться у нас в доме?

– Пока ты не будешь в состоянии выдержать дорогу до железнодорожной станции.

– Ага, значит вы здесь навсегда? С вами я никогда не буду готова ехать куда-либо. А кстати, куда вы нам предлагаете ехать? В Вашингтон?

– Вначале да, туда, потом я получаю назначение на пост губернатора штата Луизиана.

Кажется, это на Юге, но я сейчас уточню.

– Луизиана? Французский штат? Он, кажется, на юге, там тепло и нет зимы в нашем понимании. А морские курорты там есть?

Джеральд рассказывал мне все, что знал о штате, радуясь, что я его не выгоняю. А я под его бубнеж сладко дремала, главное я уяснила родителям там будет хорошо.

Родители пришли ко мне, когда была рассказана вечерняя сказка для мальчишек в вольном пересказе деда и исполнена песня на ночь устрашающим голосом тем же вокалистом. Я бы от страха уснула поскорее, не приведи Всемилостивый, приснится такое. Анна принесла поднос с чайником и чашками, испеченным днём печеньем, что не успели смести эти проглоты с другом Хосе. Мы чаевничали и разговаривали обо всем том, что я узнала сегодня от Джеральда. Но я сразу сказала, что ещё ничего не говорила ему. И мама решительно ответила:

– Да не очень-то и надо! Раз ты хочешь только с нами, то мы и сами все вместе переедем в теплые края! Как я уже говорила, на небольшой дом и маленькую лавку нам хватит, а твои деньги, Лена, пойдут на образование детей, там тоже хватит.

Отец что-то рванул совсем непечатное, мать махнула рукой и пояснила для меня:

– До сих пор сердится, что его в известность не поставили. Он ведь тебя бы не пустил, сам попёрся бы, увалень старый... отродясь приличным ковбоем не был и подстрелили бы его, как куропатку, в первом же поединке.

Решили так - вне зависимости от согласия или нет Джеральда, мы продаем фактор и переезжаем в теплые края, пока стоит лето, проходимые дороги и тепло. А завтра я поговорю с сенатором. Анна начинает собираться, Фред занимается продажей под нашим с мамой наблюдением. Пока это все займет какое-то время, я успею, если не выздороветь, то хотя бы быть транспортабельный. Джеральд ночевал сегодня в маленьком номере станции дилижансов. Но утром, к завтраку, он уже был у нас. Конечно, он заметил какую-то суету в доме, но дал мне спокойно поесть и потом приступил к расспросам. Как и договаривались с родителями, я ему сразу сказала, что без своих стариков я никуда с ним не поеду, мы лучше сами переедем всей своей семьёй на юг. Если он согласен, чтобы мои родители жили с нами тогда и мы не против него, нам просто нужно будет время привыкнуть к нему.

Как бы там не было, а по сути, он для нас всех чужой человек.

Джеральд был согласен на все, сказал, что Анна и Фред ему очень понравились и что я права, в таком возрасте родители уже должны жить под опекой взрослых детей. А не захотят родители жить с нами в одном доме всегда можно купить дом рядом. Но я должна дать согласие на брак и на усыновление детей, он поедет в Роуздейл и займётся этим сам. Ещё добавил, что в Батон-Руж имеется грязевой курорт, где неплохо бы полечиться родителям. В Вашингтоне мы пробуем не более двух месяцев, пока получит назначение, изучит все положенные документы. У него там имеется служебный особняк, так что я могу не переживать о крыше над головой. А пока он едет в Роуздейл решать вопросы с нашим бракосочетанием, вернётся завтра, чтобы мы не подумали, что он сбежал из-под венца.

После этого сборы пошли вширь и вглубь. Перетряхивалась вся одежда, перебралась вся посуда. Мебель мы решили продавать здесь, вместе со всеми строениями. Вообще, все, что не сможем увезти, продадим. Со всеми зданиями. Сеньор Хесус отправил к зятю верхового нарочного, чтобы тот приехал быстро с деньгами, иначе мы выставим факторию на аукцион. От меня толку особого не было, я только начала сидеть, не заваливаясь в разные стороны. Стоять пока на трясущихся ногах я ещё не рисковала, да и доктор Энтони не рекомендовал, пугал кровотечением. Но мать прибегала то с одной тряпкой, то с другой, советовалась. Часть одежды мальчиков мы оставили Хосе, он был мельче наших пацанов. И лишние игрушки тоже ему.

Отец отмыл фургон, до железнодорожной станции мы с матерью и детьми поедем в нем, а там придется продавать все и фургон, и лошадей. Но Джеральд предложил другой вариант - в том городке он найдет конюшню с платным содержанием животных и фургонов. Все равно в Луизиану придется ехать через эту станцию. Такой вариант устроил меня больше, нежели другие Бандита было жалко до слез. А мамуля, узнав о такой возможности, принялась набивать фургон вещами с удвоенной силой и записывать на листок бумаги каждую мелочь и грозно трясти листом:

– И пусть хоть какая мелочь пропадет! У меня все переписано!

Скоро в фургоне, по словам папани, можно было передвигаться только боком. И он взмолился:

– Анна, солнышко, ну не увезём мы все твои тряпки, даже если фургон обмотаем ими снаружи и коней укутаем!

– Это ты не увзешь, сурово отрезала мама, а у меня все получится!

Наконец, случилось два события, даже три. Приехал зять Хесуса с деньгами за факторию, завтра должен приехать местный пастор и я уже могла стоять, не падая. Насчёт вероисповедания мне было все равно, какой там будет священник пастор или кюре. Я лично вообще православная, а у Елены мать католичка, отец был протестантом. Картеры, как и Джеральд, были протестантами, поэтому я помалкивала. Само таинство брака прошло как-то буднично и серо, я поддерживаемая отцом, полагалась возле кровати под осуждающим взглядом священника мол, куда так торопятся? но запись в церковной книге сделал. Так же, как и запись о признании отцовства на моих детей. Но небольшой "сурпрайз" я все же преподнесла муженьку. Я оставила двойную фамилию себе и детям и теперь мы Картер-Уэндом. А что? Имею право!