— Борис Павлович, вам лучше очнуться.

Дубль два, значит? Ну, ладно, гномьи отродья…

Я открыл глаза, попытался сесть… и замычал, когда лютой болью стрельнуло ребро. Отбитые и опухшие конечности вообще шевелиться не хотели.

И это я ещё на первое своё пробуждение жаловался?! Да там я был, как огурчик! Теперь же… Жизненный опыт, из которого я почему-то вообще ничего не помнил, подсказывал, что после такого в больничке валяются две недели минимум.

Кое-как цепляясь пальцами за дерево, очень кстати оказавшееся рядом, я всё же поднял себя и заставил сесть. Это длилось неимоверно долго, я буквально карабкался… Меня пробил пот, я дышал как загнанная лошадь, но вот моя несчастная спина упёрлась в кору.

Я… Сел.

Кажется, это та самая сосна, которая меня встретила… Сраные гномы даже не оттащили меня обратно. Старик сидит рядом, всё так же мудро улыбаясь, а его ученики стоят за спиной.

Едва слышно шелестит хвоя сверху, и эта же хвоя колется у меня за шиворотом. Сквозь крону пробивается солнце, заставляя меня жмуриться… Какой чудесный погожий денёк, чтобы быть избитым бешеными гномами.

Мастер Зот долго щурился на меня, будто изучая, и я, вымучив в ответ улыбку, поднял взгляд на учеников.

— Ну, неплохо вы меня… уф-ф-ф… приложили.

Молодёжь, едва переглянувшись, энергично кивнула. Надо же, в их глазах даже дружелюбие проявилось.

Которое я тут же состриг метким словцом:

— Просто я… ох-х… детишек же не бью…

Судя по взглядам учеников, это было обидно, и от их гнева меня теперь отделял только их учитель. Тот в свою очередь будто и не услышал меня, о чём-то крепко задумавшись.

— Значит, дерзкий, ты видишь чужую ярь? — наконец, после долгого молчания спросил Зот.

— Ого, так он Видящий? — с изумлением произнесли его подмастерья.

Ну, дык, я вам тут не это…

Открыв было рот, чтобы переспросить, «что же такое эта самая ярь», я вдруг подумал, что это наверняка будет глупый вопрос. Здесь все знают, что это такое. Как и то, кто такие «Видящие».

— Что-то да вижу, — нехотя выдавил я, — Круги были под этими твоими, символы какие-то там…

Надо было видеть удивление, проскочившее по лицам гномов. Мастер Зот снова хотел сказать что-то мудрое, поглаживая свою бороду, но тут закашлялся и застучал себя по груди.

— Кха… кха! Направь меня Достигший! — Зот с трудом справился с удивлением, — Полукровка, ты что, видишь руны?

Я пожал плечами, морщась от боли. Повезло, так повезло — ну совсем редкий талант у меня, видимо. Вот только сраным гномам это не помешало меня отбуцкать…

— Что-о-о?! — выпалили ученики, таращась то на учителя, то на меня так, будто привидение увидели, — Мастер, как это?

— Эээ… — я устроился поудобнее, чувствуя, что меня мутит, — Не знаю.

— Никто не видит чужие руны, — Зот покачал головой, — Даже Видящие на это не способны.

— Эти, что ли? — я поднял руки.

Правая опухла и была содрана в кровь, но на левой, на тыльной стороне, всё ещё прекрасно виднелась белая краска. Какие-то угловатые буквы…

— Дешёвая городская краска, её даже варью не назовёшь. Я её и так вижу, это чары нулевого круга, но да, что-то вроде… — мастер Зот обернулся, — Сподвижник Хой, покажи.

Правый, энергично кивнув, отошёл на пару шагов. Затем эффектно отставил ногу, разведя и сведя руки… Он встал в подобие боевой стойки, и в этот момент под его ногами загорелся тот самый круг. Я такую рекламу часто на тротуарах видел, с проекторов.

Я вытаращился на испещрённую жёлтыми рунами окружность. Вот о каких рунах сказал мастер Зот…

— Можешь прочесть?

— Треугольник, треугольник, палка, две палки… — начал было я, и старик со смехом шлёпнул себя по коленям так, что я почувствовал себя первоклашкой. Ученики тоже рассмеялись.

Потом мастер Зот поднял руку, зажмурившись… и земля во всём монастыре озарилась сияющими концентрическими окружностями, одна в другой, и каждая следующая в разы больше. Подо мной, под деревьями, на площади — всюду, насколько хватало глаз, и в этих кругах, словно звёзды, мерцали тысячи рун.

Меня посетило непонятное ощущение — воздух будто сгустился и едва не зазвенел от насытившей его энергии, мелко завибрировала земля под задницей и задрожали иголки сосны над головой, падая мне за шиворот.

Круги медленно поворачивались в разных направлениях, в них мерцали руны, и старик сидел ровно в центре светящейся композиции. Я только-только захотел посчитать количество кругов, как видение исчезло.

— Охренеть… — только и вырвалось у меня, я даже забыл о боли, — Сколько их там было-то, кругов? И где внешний?