– - Да какая, к хрену, правда!
– - пастух явно заводился.

– - Подожди, парень, не штампуй ахинею. Я тебя о другом спрашиваю: из-за чего они тебя так облажали? Ведь без причины ничего не бывает. Верно?

– - Хорошо, скажу, -- Раздрыкин нервно отстегивал и застегивал кнопку на безрукавке.
– - Во время выборов нашего мэра я создал комитет...Ну, какой там комитет, одна видимость...Собралось нас шесть мужиков и решили мы этого каплуна прокатить...

– - Кого конкретно?

– - Нынешнего мэра, жириновца, наобещавшего сделать из Опалихи новые Васюки. И став мэром, тут же, за бесценок, продал лесопилку, но и этого ему показалось мало. Ввел местные тарифы на электроэнергию, газ, словом, как следует прижал свой электорат...А мы ведь людей предупреждали.

– - Значит, тоже попортили ему крови?

– - Да с него, как с гуся вода. Такого злопамятного питона я еще в своей жизни не встречал. Вот он меня с помощью этой профурсетки из редакции живьем на шампур и насадил.

Арефьев, задумчиво глядя куда-то за стены беседки, равнодушно изрек: "Не прищеми да не будешь прищемлен". Он вытащил из кармана мобильный телефон и набрал номер.

– - Злата, я с Петром в беседке. Возьми мой портмоне...кажется, я его на рояле оставил, и принеси его сюда...И прихвати что-нибудь выпить...

Когда Злата пришла, Арефьев отсчитал 500 долларов и протянул их Раздрыкину, однако пастух наотрез отказался брать деньги. Они ему показались "слишком большими". И только после того, как пропустил рюмку-другую водки, с оговорками, положил доллары в карман затрапезной безрукавки. Подняв кулак, он с чувством проговорил:

– - Теперь я этих сволочей обязательно посажу на скамью подсудимых...

– - Э, нет, Петро, -- голос Арефьева налился металлом, -- деньги, которые я тебе дал, отнеси не продажному суду, а потрать на детей и жену. А все остальное я отрихтую сам. Иди и утром возвращайся с молоком, оно мне очень нравится.

Раздрыкин засуетился, не зная как выказать хозяину благодарность.

– - Да я те, Герман Олегович, чего хочешь сделаю. Ты меня так подвыручил, что я теперь могу послать их всех на хутор бабочек ловить...

– - Я устал, иди и об этой ерунде больше не думай.

Пастух тем не менее не унимался:

– - И главное, что мерзавцы придумали...Дескать, и великие люди от этого...как его, зоофильства тоже не были застрахованы. Например, Петр Ильич Чайковский или этот французский актер... забыл фамилию...И что бойцы Чингисхана в поход брали овец, чтобы вдали от жен было с кем заниматься сексом. Б-р-р, -- Петр пьяно передернулся и до боли сжал челюсти...

После того, как проводил до ворот пастуха, Арефьев вернулся в беседку и долго сидел в одиночестве. Солнечные лучи, проникая через кусты и разноцветные стекла беседки, создавали вокруг прихотливые узоры. На душе было отрадно и вместе с тем неспокойно. И он понимал, откуда исходит тревога: от четкого ощущения, что в один прекрасный день все истечет в никуда.

Боль, словно колючая проволока, накручивалась и накручивалась на позвонки. Отдавала в правую лопатку, стреляла в пах, крутилась штопором внутри тела.

Он глянул на часы -- приближался обед и пора уже делать укол морфия. Но когда он собрался уходить, на столе засигналила трубка мобильного телефона. Звонили из его офиса, помощник Голощеков. И сначала он его не узнал -- так изменился голос и так невнятны были слова помощника.

– - Да прекрати ты, наконец, валять дурака!
– - Арефьева кольнуло предчувствие беды.
– - Говори внятно, как я тебя учил...

Но то, что он услышал, потрясло его. После затянувшейся паузы Арефьев сказал:

– - Пока молчи. Информацию до моего приезда заблокировать и чтоб ни один акционер об том не знал. Собери членов правления, я сейчас же выезжаю...

Он пошел в дом и с порога окликнул Злату. Начал переодеваться. Темный костюм до неузнаваемости изменил его, он превратился в еще более интересного и уверенного в себе человека.

Прихватив из ящика пистолет, он решительным шагом вышел на крыльцо и громко позвал охранника. Когда появился Чугунов, Арефьев велел ему выводить из гаража джип.

– - Ты с Буханцом поедешь со мной в офис. У нас, кажется, ЧП.

– - Как -- со стволами?

– - Брать!

Когда он уже был снова во дворе, его с балкона окликнула Злата.

– - Гера, когда вернешься?

– - Дай сначала уехать, -- легкое раздражение повисло в воздухе.
– Ворота!

И джип, в который он уселся с телохранителями, рванул с места так резво, что всех, кто в нем находился, отмахнуло на спинки и люди, матюгаясь, с трудом начали занимать вертикальное положение.