Летиция вскрикнула и нырнула за мою спину.

Это был Бонихатч. Сжав челюсти, он угрожающе размахивал дубинкой. С ним был Солли, вооруженный подобным же образом. За ними стояли Отто, Флора и еще двое подмастерьев. Все злобно вглядывались в полумрак.

– На этот раз ты попался, трус несчастный,- проговорил Бонихатч.Теперь уж я тебя проучу. От тебя и мокрого места не останется.

– Да уж, врежем мы тебе,- добавил Солли.

– Летиция, выходи!
– крикнул Бонихатч. Она не двинулась с места. Я смотрел на них и оценивал свои шансы. Четверо. Да еще два подмастерья.

– Негодяй!
– заорал Бентсон.- Ты воспользовался доверчивостью этой молодой девушки, которую я, по просьбе ее дяди, должен оберегать как зеницу ока.- Он подтолкнул Бонихатча вперед.

– С тобой все в порядке, Летиция? Мы не опоздали?
– раздался голос Флоры.

– Я в полной безопасности,- еле слышно ответила Летиция.- Позвольте нам уйти.

Как только она это сказала, я прыгнул вперед, действуя граблями как копьем, ударил Бонихатча в грудь. Затем, бросив грабли, я молниеносно нанес Солли удар в челюсть кулаком. Воспользовавшись замешательством, я развернул лошадь и с поразительной ловкостью, будто занимался этим не один год, вскочил в седло. Пришпорил конягу, и мы рванулись вперед.

Нападавшие с криками отскочили. Солли отбросило, и он ударился о столб. Бентсон все еще махал дубинкой. Мне удалось свалить его боковым ударом в голову. Изрыгая проклятия, он врезался в рыхлые телеса своей жены. Она же, запутавшись в грязных юбках, рухнула на подмастерьев и немалым своим весом подмяла их под себя.

Мы выскочили во двор. Я испустил вопль радости и возбуждения. Мимо загруженной тележки, мимо заноскопа. Слуги Чабриззи рассеяны. Направив на рысях коня к воротам, я оглянулся назад. Четверо лежали в одной куче, только руки-ноги торчали. Бонихатч и Солли начинали уже шевелиться. А Летиция стояла и ободряюще махала мне рукой. Я хотел сделать то же самое, но чуть не выпал из седла. Я представлял, как она в душе восхищается мной.

По улице Резчиков-По-Дереву я добрался до своего дома. Поставив в стойло Каприччио, я выпил так необходимый мне стакан, вина. Пульс выровнялся.

Когда я взбирался по деревянным ступенькам, я почувствовал запах серы, но не придал этому значения. Мои мысли были сосредоточены на всем хорошем в прошлом и в будущем. Причин для уныния не было. Оставалось собрать вещички и отправляться на охоту в Джурацию.

Вот и верхняя площадка. Я отворил дверь своей комнатушки. Внезапно ожил мой амулет и змейкой соскользнул с руки. Я успел подхватить его на лету, но он извиваясь выскользнул из пальцев и беззвучно упал в траву.

Сквозь легкую дымку тумана я разглядел шестерых. Они угрюмо стояли среди поваленных дубов и сосен. На расколотой ветке сидел филин и так же, как те шестеро, пялился на меня. Нечто среднее между музыкой и туманом поразило мои чувства.

Две ведущие фигуры были служителями Естественной религии. Об этом свидетельствовали их мешковатые одежды, украшенные загадочными знаками. Впереди стоял гротескного вида мужик с пышной рыжей бородой. Череп его прикрывал похожий на блин полотняный чепец, из-под которого торчали жесткие завитки. Под одеждой он носил огромный фаллос - символ преданности сатане.

Другие типы из этой пестрой команды были так же отвратительны, хотя и не выглядели столь свирепо. Их внезапное появление напугало меня, и я не сразу определил, что один из шести - это обряженная в человеческую одежду обезьяна. Все они стояли у большого цилиндрической формы алтаря, на выщербленной поверхности которого были высечены рельефные головы Минервы и Сатаны. От углей на камне вился серный дымок.

Все семь лиц - человеческие, птичье и звериное - были повернуты ко мне. И во всех уродливых обликах я читал враждебность. Меня пронзил страх.

И еще тут была женщина. Она, съежившись от страха, сидела перед магом с фаллосом. Обнаженной спиной она прижималась к алтарю. На ней была лишь запачканная белая сорочка, полные груди обнажились на всеобщее обозрение, но, видимо, ей было уже все равно. Она сидела, судорожно вцепившись в помятую бронзовую табличку.

Она последняя ощутила мое присутствие. Медленно подняв голову, она посмотрела на меня взглядом, исполненным такого страдания, что я бы попятился, если бы мог хоть шевельнуться.

Никто не шевелился и ничто не двигалось. Лишь едкий дым проползал перед немигающими лицами.

Казалось, я стоял уже вечность. Время для них не имело значения. Солнцу же не по силам было рассеять окутавший деревья дым.

И тогда зашевелился другой колдун. Он являл собой неуклюжую развалину с безобразным лицом. Брови были словно кусты засохшего папоротника, а череп без единого волоска. Колдун повернулся и медленно поднял руку в мою сторону. Постоянно полуоткрытый рот раскрылся еще шире, обнажив при этом клыки. Казалось, он собирается что-то сказать. Затем он исчез.