Никлас наклонился над бильярдом, и его мышцы слегка напряглись под белым батистом рубашки. Удар — и цветной шар угодил точно в лузу.

— Хорошо еще, что у этого бильярда ровная поверхность, не то что в Эбердэре. У того столешница была как вспаханное поле в середине зимы.

— К тому времени, когда мы вернемся, наверняка уже будет готова новая, из шифера. Будет интересно посмотреть, как вы на ней играете.

Поскольку первый день ее пребывания в Лондоне оказался слишком переполнен событиями, Клер было приятно провести вечер в спокойном общении с Никласом. К тому же ее ранг новичка в бильярде имел некоторые преимущества: большую часть времени она могла стоять и смотреть, как играет Никлас. Двигаясь вокруг бильярдного стола с непринужденной, естественной грацией пантеры, он представлял собою зрелище, которое доставило бы удовольствие любой женщине. Упиваясь смутным сладким чувством, Клер гадала, когда же Никлас наконец захочет воспользоваться своим правом на поцелуй. Если сие не произойдет в самое ближайшее время, она, может быть, поцелует его сама. Ему явно нравится, когда она это делает.

Никлас снова прицелился и ударил. Белый шар, эффектно отскочив от трех бортов, толкнул шар-мишень, и тот скатился в лузу. Не успела Клер высказать приготовленный комплимент, как раздавшийся со стороны двери незнакомый мужской голос произнес, лениво растягивая слова:

— Умение хорошо играть в бильярд есть отличительная черта джентльмена, но играть слишком хорошо — это прискорбный признак юности, растраченной впустую.

— Люсьен! — Никлас бросил кий на стол и, подойдя к вошедшему, с жаром стиснул его в объятиях. — Я вижу, ты получил мою записку. Рад, что ты смог зайти ко мне уже нынче вечером.

Люсьен пробормотал:

— Ты ничуть не изменился: все так же невоздержан в проявлении чувств.

Но Клер заметила, что его объятия тоже выражают самую горячую приязнь.

Пока мужчины обменивались приветствиями, она с интересом разглядывала гостя. Почти такой же красивый, как Никлас, Люсьен, однако, обладал другой, безупречно английской красотой: белокурые волосы, белокожее лицо. Надо полагать, среди пресловутой четверки «Падших ангелов» он был Люцифером — Утренней звездой, — самым прекрасным из всех остальных обитателей рая, который, восстав против Всевышнего, был изгнан из обители блаженных. Двигался Люсьен бесшумно, как кот: ни Клер, ни Никлас не услышали, как он вошел.

Разомкнув наконец объятия, Никлас представил Клер и Люсьена друг другу.

— Клер, вы уже, разумеется, поняли, что это лорд Стрэтмор. Люсьен познакомься, это мой друг мисс Морган.

Значит, они с Никласом — друзья? Пожалуй, это весьма неполное определение.

— Рада познакомиться с вами, милорд, — с улыбкой сказала Клер. — Никлас часто говорил о вас.

— Клевета, все клевета, — мгновенно ответил тот. — Ему ни разу не удалось ничего доказать.

Пока Клер смеялась, Люсьен грациозно склонился над ее рукой. Когда он выпрямился, она увидела, что глаза у него необычного золотисто-зеленого цвета; это снова навело ей на мысль о его сходстве с котом. Он смотрел на девушку с любопытством, словно пытаясь определить по ее наружности, какое положение она занимает среди домочадцев Никласа. Ни одна добродетельная старая дева не пошла бы на то, чтобы провести вечер наедине с мужчиной в принадлежащем ему доме. С другой стороны, даже новые платья не могли сделать Клер похожей на женщину того сорта, с которой Никлас позволил бы себе выйти за рамки приличий.

— Мисс Морган, вы валлийка? — спросил лорд Стрэтмор.

— Вы догадались? А я-то воображала, что мой английский безупречен.

— Легкий валлийский акцент придаст голосу мелодичность. Его улыбка доказывала, что он может соперничать с Никласом не только в красоте, но и в обаянии.

— Клер, вы не возражаете, если мы завершим нашу игру позже? — сказал Никлас. Она улыбнулась.

— Я согласна — ведь у меня нет шансов на победу.

— В таком случае… — Никлас протянул кий своему другу. — Ну что, сумеешь загнать последние два шара в лузы?

Люсьен нагнулся над столом и ударил. Белый шар быстро покатился, толкнув сначала один из цветных шаров, потом другой, и оба они свалились в лузы.

— У меня тоже была юность, растраченная впустую. Когда все отсмеялись, Клер сказала:

— Я пойду спать. Уверена, что вам хочется о многом поговорить друг с другом.

Никлас положил руку ей на плечо.

— Не уходите, Клер. Я хочу спросить Люсьена о Майкле Кеньоне, а ответ на этот вопрос касается вас так же, как и меня.

Лорд Стрэтмор нахмурился, однако ничего не сказал, пока все трое не расположились в библиотеке, где мужчины принялись за бренди, а Клер стала медленно потягивать херес из крошечной рюмки. Она и Никлас сидели в поставленных бок о бок креслах с подголовниками, а Стрэтмор развалился на стоящем напротив диване.

Большую часть комнаты освещал камин, в котором горел уголь; от него исходил теплый, покойный свет.

Коротко описав положение, создавшееся на пенритской шахте. Никлас сказал:

— Майкл, как видно, совершенно забросил дело, хотя это на него и не похоже. Ты не знаешь, где он теперь? Я потерял с ним связь после того, как уехал из Англии, по мне бы хотелось увидеть его как можно скорее.

Люсьен удивленно поднял брови.

— Выходит, ты не знал, что он опять поступил на военную службу?

— Боже правый, вот бы никогда не подумал! Когда он продал свой офицерский патент, то поклялся, что навоевался и наслужился на всю оставшуюся жизнь и никогда больше не наденет мундира.

— Не сомневаюсь, что тогда он именно так и думал, однако факт остается фактом: вскоре после того, как ты уехал за границу, он снова купил себе офицерский патент.

Никлас нахмурился, и Клер увидели промелькнувшую в его глазах тревогу.

— Но ты же, надеюсь, не собираешься сообщить мне, что этот несчастный болван довоевался до того, что его убили?