– Но моя жизнь стала сплошной ложью! – Она сделала выпад, но просчиталась, предоставив Чэнгуа возможность нанести ей удар в плечо. – Мне опротивело притворяться драгоманом и при этом подслушивать чужие разговоры и заглядывать в бумаги. – Узнав о том, какую жизнь она ведет, ее отец, честный шотландец, сурово осудил бы ее.

– Нигде не найти второго человека, который говорил бы и по-китайски, и по-английски так же бегло, как ты. Следить за иностранцами – твой долг. – Чэнгуа попытался сбить ее с ног.

Трот легко увернулась, схватила Чэнгуа за плечо и подтолкнула вперед. Он упал и покатился по мягкому дерну. Трот сразу пожалела о том, что утратила власть над собой. Она знала, что Чэнгуа – опытный боец, но ей не соперник. Обычно она старалась скрывать свое превосходство.

Он стремительно вскочил на ноги, его темные глаза зло блеснули. Забыв о «липких руках», он принял боевую стойку и заходил вокруг Трот, выжидая удобный момент для атаки.

– Я кормлю тебя, ты живешь в моем доме, пользуешься привилегиями, каких нет ни у одной женщины. Ты должна быть благодарна мне, обязана повиноваться мне как дочь!

Мятежный порыв Трот уже угас.

– Да, дядя.

Злость лишила ее уравновешенности, теперь Чэнгуа без труда мог наказать ее за то, что она забыла свое место. Он сделал обманный замах рукой, а потом обрушил на нее двойной удар ладони и ступни, вложив в него всю силу и сгусток ци. Трот упала, больно ударившись о землю. Вместо того чтобы сразу вскочить, минуту она лежала, задыхаясь, чтобы Чэнгуа успел насладиться победой.

– Простите мою глупость, дядя.

Смягчившись, он наставительно произнес:

– Ты всего-навсего женщина. Ты не способна мыслить.

Шотландку Трот Монтгомери возмутили бы эти слова. Но Мэй Лянь лишь покорно склонила голову.

Гавань Кантона напомнила Кайлу лондонский порт, только раз в двадцать многолюднее и в пятьдесят грязнее. Иностранным торговым кораблям полагалось вставать на якорь на расстоянии дюжины миль от порта вниз по реке, в Вампоа, а грузы и пассажиров перевозили на берег в шлюпках. Суденышко, везущее Кайла и Гэвина Эллиота, смело лавировало между гигантскими лорчами и джонками, на носах которых были нарисованы огромные глаза, высматривающие демонов. Одни суда приводили в движение команды гребцов, другие – гребные колеса, которые вращали опять-таки члены экипажа. Несколько раз столкновения казались неизбежными, но в последнюю секунду лодки меняли курс, расходясь в разные стороны.

Мимо проплыло пестро украшенное цветами судно; принаряженные миловидные девушки-китаянки толпились у борта, окликая мужчин и недвусмысленно жестикулируя.

– Не вздумай даже приближаться к таким лодкам, – сухо предупредил Гэвин. – В здешних краях плавучие публичные дома считаются самыми экзотическими, но европейцы, соблазнившиеся прелестями их пассажирок, исчезают бесследно.

– Они интересуют меня только как путешественника. – Кайл не солгал. Хотя он находил смуглых, хрупких восточных женщин на редкость привлекательными, за годы странствий он ни разу не нарушил обет воздержания. Когда-то он уже познал любовь, и когда его жажда женских ласк и ароматов уже была готова перевесить доводы рассудка, в последнюю минуту он вспоминал, что похоть неизмеримо ниже любви.

И все-таки он провожал девушек взглядом, пока украшенная цветами лодка не скрылась за бортом другой джонки. Нетрудно понять, почему многие торговцы из Европы, живущие в Макао, обзаводятся наложницами-китаянками.

– А вот и сеттльмент.

Обернувшись, Кайл увидел узкую полосу суши между берегом реки и городскими стенами – единственное место на территории Китая, куда допускались иностранцы. Ряд строений тянулся вдоль берега, на ветру плескались европейские и американские флаги. Эти строения представляли собой склады, где в нижних помещениях хранился товар, а в верхних во время зимнего сезона торговли жили иностранцы.

– Трудно поверить, что почти весь чай, который пьют на Западе, привозят вот отсюда.

– Торгуя чаем, любой способен разбогатеть, как король. – Гэвин щурился от ослепительного тропического солнца. – На причале нас уже ждут. Вон тот человек в вышитой шелковой тунике – Чэнгуа.

Разумеется, это имя было знакомо Кайлу. Чэнгуа считался одним из богатейших купцов Кантона, а может, и всего мира. Он не только возглавлял гильдию китайских торговцев, но и лично вел дела с торговым домом Эллиота и несколькими крупнейшими торговыми компаниями Великобритании и Америки. Стройный, рослый для китайца, он держался гордо и прямо, в его жидкой бородке мелькали серебристые нити.

Сразу становилось ясно, что этот человек уверен в своей власти.

– Как он узнал о нашем прибытии?

– По реке слухи текут быстрее, чем вода. Чэнгуа знает все, что касается торговцев-иностранцев. Кстати, на этот раз он прихватил с собой одного из своих шпионов.

– Боже милостивый! Неужели «восемь законов» дают местным жителям право шпионить за европейцами?

– Конечно, нет, но я не могу винить Чэнгуа за то, что он следит за нами. Вы, англичане, своенравны и вспыльчивы, вы зачастую нарушаете законы только из упрямства.