Оставив свою машину рядом с «големом» предшественников, Хорст и Ромашин в сопровождении двух киберов двинулись ко входу в подземную систему ходов, проделанных Червями, и почти сразу же столкнулись с противником. К счастью, он был один, да и принял их за своих коллег, поэтому особых хлопот десантникам, экипированным намного серьезнее, не доставил. Поняв, что ошибся, он боя не принял, задал стрекача и освободил вход в подземелье.

Вскоре десантники обнаружили следы боя и замедлили темп передвижения. Однако тоннель на всем своем протяжении оказался пуст и вывел их к шарообразной полости — здесь совсем недавно взорвался «нульхлоп», — которая граничила с еще большим подземным залом. Селим, летевший впереди, вслед за полусферой кибера, остановился. За ним остановился Артем. Показалось, что на него сверху — и изнутри! — посмотрел кто-то огромный, тяжелый, грозный, свирепый и непереносимо чужой.

— Он здесь, — удовлетворенно передал по рации Селим. — Оставайся на месте, я высунусь.

— Я подстрахую.

— Жди здесь, я сказал. Понадобишься — позову.

— Почему мы не встретили наших ребят? Они… погибли?

— Я хорошо знаю Джуму, он не полезет на рожон. Думаю, моллюскор загнал их глубже, в нижние тоннели, и не выпускает.

— Почему же они не отзываются?

— Либо у них сдохли «кокосы», либо поле моллюскора экранирует передачи. Приготовься, я пошел.

Кибер двинулся к выходу в зал, заполненный серо-зеленоватым светящимся туманом, окунулся в туман, исчез. Селима видно не было — маскировочная система его костюма сделала полковника невидимкой, но обострившимся чутьем Артем буквально видел его как прозрачно-стеклянный силуэт, растаявший в тумане.

Прошла секунда, другая, третья, десятая…

Ничего не происходило, только до плотности физического прикосновения усилилось ощущение взгляда, проникающего сквозь все защитные поля и оболочку костюма, сквозь кожу и мышцы в сердце и в мозг пограничника. Досчитав до ста, Артем подобрался к проему тоннеля и выглянул в подземный зал.

Сначала он ничего не увидел, кроме лениво плывущих струй и слоев светящегося тумана. Потом видеосистема «кокоса» подстроилась под особенности местной волновой среды, туман слегка поредел, и Артем увидел зыбкие очертания какой-то почти невидимой, гигантской, текуче-стеклянной горы, пульсирующей на дне зала, создающей жуткое впечатление живой силы.

А на самом верху «живой» горы виднелся более плотный, синевато-хрустальный нарост, имеющий очертания человеческой фигуры. Впрочем, фигура эта пульсировала и медленно изменяла форму, вытягивалась, превращалась в подобие полупрозрачного гофрированного шланга. Это был Селим фон Хорст, человекочервь!

Артем сглотнул ставшую кислой слюну, понимая, что полковник каким-то образом разбудил моллюскора, внедрился в его плоть и теперь «беседует» с ним, пытаясь заинтересовать. Хотя, может быть, иксоидский робот просто проглотил его и теперь переваривает?..

Артем невольно дернулся вперед, выплывая в зал, и тотчас же колоссальная прозрачная туша боевого робота иксоидов «встала на дыбы», заметив новый предмет для изучения. Артем ощутил грохочущий, полный недоверия, недоумения и неприятия пси-удар и едва не потерял сознание. Стены зала искривились, поплыли, словно глаза наполнились слезами. Послышался чей-то скрипучий сдавленный голос:

— Нет!

И чуть тише:

— Он со мной!..

И совсем тихо, на грани слышимости:

— Отключи защиту, гриф! Быстрее! Расслабься, открой душу… пусть читает…

Артем послушно выключил защитные системы «кокоса», свернул шлем, вдохнув дрожащий, полный незнакомых ароматов воздух подземелья, и снял все блоки, защищавшие мозг от внешних воздействий. На голову свалилась гора черного света, горло сдавили невероятно холодные щупальца… и разжались, так что он не успел ни испугаться, ни задохнуться. Моллюскор ознакомился с пси-сферой пограничника, заметил следы генетической памяти «спящего джинна» — гиперптеридского боевого робота, с которым когда-то столкнулся дед Артема Игнат, — насторожился, конвульсивно отреагировав на эти «вражеские» следы, и отпустил пограничника. Боевому роботу иксоидов достало-таки интеллекта, чтобы понять людей, не числившихся среди подлежащих уничтожению объектов.

Голова закружилась, появилось ощущение застрявшего в ней постороннего предмета. «Слезы» на глазах испарились, хотя видеть отчетливее Артем не стал. Казалось, перед глазами находится невидимая призма, искажающая очертания предметов. Стены зала при каждом движении глаз искривлялись, плыли и зыбились, фигура Селима то распадалась на веер призрачных перьев, то превращалась в гигантского кольчатого змея, а моллюскор и вовсе становился скоплением шевелящихся прозрачных струй и языков огня.

Артем попытался помотать головой, протереть глаза, но не смог пошевелить даже пальцем.

Где-то внутри его — в желудке, по первому впечатлению — проклюнулся пульсирующий росток, живой горячей каплей протек в голову и лопнул.

«Мы в сфере коррекции программ моллюскора, — прошелестел бестелесный голос фон Хорста. — Он нас изучает, анализирует получаемую информацию, сравнивает с той, что у него имеется. Не сопротивляйся, но и не становись покорным — превратишься в элемент программы, как я».

«Я не могу двинуться с места!»

«Потерпи, моллюскор решает, что с нами делать».