– Хорошо, - сказал Небольсин, когда шорохи утихли.
– Давайте будем откровенны. Режущее мой слух варварское слово "Совжелдор" расшифруем. Совет железной дороги - так? Да, так... Кто же собирается давать мне этот совет? Кто?
– спросил он у людей.
– Может, контрагент Каратыгин, нажившийся на бочках с гнилой капустой? Кому он будет советовать? Мне? Мне?

В острой тоске передернуло его спазмой удушливой злобы, и Небольсин заговорил снова:

– Мне, который пришел сюда, прокладывая первую колею по кочкам? Мне, который с ружьем в руках разгонял волков по ночам от нашей первой станции?

И вдруг зал вздрогнул: потянулись руки в узлах рабочих вен, руки в землистых, черных ногтях, словно в панцире.

– Вон!
– сорванно кричали из зала.

Небольсин понял, что это "вон" относится не к нему. Сейчас он с ними с этими вот руками, и ему бояться нечего.

– Встаньте!
– сказал он, начиная волноваться.
– Пусть встанут те, кто неделями дрогнул по пояс в болотах. Пусть встанут те, кто сыпал и сыпал балласт в трясину, пока не выросла над нею насыпь. Пусть встанут те, кто не спал ночей, ибо не было даже кочки, чтобы преклонить голову... Кто месяцами жил возле костров - хуже солдата на фронте, потому что солдат имел хоть паек. А мы, оторванные сотнями верст от жилья, порою и пайка не имели...

Двигая вдоль стен пудовые лавки, зал начал подниматься. За столом совжелдорского исполкома кто-то сдавленно сказал:

– Это большевистская агитация!

– Помилуй бог!
– возразил Небольсин.
– Ну какой же я большевик? Но я вот с этими людьми, - и показал в глубину зала, - проделал трудный путь. И теперь я спрашиваю: если варварское сочетание слов "Совжелдор" имеет корень от слова "совет", от слова "советоваться", то я желаю знать и далее: кто же, черт побери, мне будет советовать?!

И резко повернулся к столу исполкома:

– Вы?.. Но я не видел вас в тайге и на болотах.

И опять - в глубину зала:

– А вот этих людей - да, видел. Им я еще могу поверить. Ибо я их знаю, вместе с ними работал, а они знают меня. И вот совет от них я могу принять. Но только не от Каратыгина!

– Долой, вон их!
– надрывался зал.
– Наша власть!

Буланов все понял и величаво поднялся:

– Викжель будет протестовать. (Снова начался шум.) Господин Небольсин, - продолжил Буланов, - я подозреваю заговор. Вы специально привезли сюда из Мурманска отщепенцев дороги, и вы сознательно... Да! Вы сознательно подхалимствуете сейчас перед ними, чтобы самому пронырнуть в члены Совжелдора!

Удар пощечины прозвучал у тишине как выстрел.

– Я все-таки... дворянин!
– вскинулся Небольсин.
– И подозревать меня в низменности чувств... Впрочем, можете требовать от меня удовлетворения. Я всегда к вашим услугам.

Буланов отклеил ладонь от красной щеки.

– Хорошо, мерзавец... Мы уйдем, - заговорил он.
– Но таких, как ты, мало расстреливать. Таких, как ты, надо вешать...

Небольсин уже покидал зал. Мимоходом шепнул Ронеку:

– Не вздумайте теперь выставлять мою кандидатуру. Я буду в "Карпатах"... Заходи, вместе поужинаем.

В ресторане его знали как старого кутилу, швырявшего без жалости когда-то сотенные. А потому из-под полы предложили коньяку, вина, икры чего хочешь. Коньяк не брал его в этот день, и в задумчивости Небольсин дождался Ронека.

– Ну, - спросил, - что там?

Ронек, возбужденный и голодный, потер над столом руки:

– Аркашка! Это было так здорово... Весь старый исполком полетел кубарем.

– И кто же теперь в Совжелдоре?

– Мы... большевики! И сочувствующие. Ты помог нам.

Небольсин открыл портмоне, достал из него зубочистку.

– Я понимаю, - сказал он, - это не моя заслуга, что Совжелдор стал большевистским. Не будь меня сегодня, все равно победили бы вы, Петенька! Я только шевельнул ветку, и плод, давно созревший, скатился в руки - румяный. Но, поверь мне, Петенька, я говорил искренне. Смешон я не был?

– Нет, ты не был смешон, Аркашка! Правда, левые эсеры тоже проскочили в исполком. Но их программа сейчас смыкается ближе всего с нашей... Что с тобою?

Небольсин сделал кислое лицо:

– Вот пью, пью... И никак не могу избавиться от предчувствия. Меня что-то гнетет, не могу понять что.

– Да перестань. Такой здоровый бугай... Не канючь!

– Вот что, Петенька, - поднялся Небольсин, - я уже расплатился. Ты ешь, пей... А я пойду. Мне что-то не по себе.

– Ты прямо на вокзал?

– Сейчас, - посмотрел Небольсин на часы, - я все-таки загляну в это Общество спасания человецей на водах. А с ночным - в Мурманск! Прощай, Петенька... Это очень хорошо, что меня не стали вводить в Совжелдор. Мне этого и не нужно: я далек от политики. А что касается скотины Буланова, то что ж, пожалуйста, я готов стреляться... Слово за ним!